– Гляжу, клиентов у тебя целое море, – пошутил я в полумрак. – Но как ты их принимаешь? Через окно?
Мне не ответили.
Маленькая комнатка, размерами сходная с одним из сортиров моего дома, не внушала оптимизма. Слева к стене трусливо прижималась продавленная кровать. На ней лежало грязное одеяло, покрытое желтоватыми разводами; оставалось надеяться, что здесь пролили кружку пива. Справа стоял большой сервант без одной дверки. На полках – несколько запыленных тарелок, два фужера – один без ножки; бронзовый слиток и старая-старая хап-фотография.
Фото изображало пятерых солдат в комбинезонах полка специального назначения. Молодые, почти сопливые – четыре парня и девушка. Наивные лица ребят, еще не знающие щетины; лоснящиеся хвосты; соблазнительная фигурка девицы. Бравое воплощение славной валибурской армии: высокий Люэн, слегка ссутулившийся Косой Марто, улыбающаяся малышка Степия, суровый хват-сержант Гикк. И я – хмурый круглолицый лисоборотень с синяком под глазом. Мы тогда поспорили из-за дел любовных. Гикк оказался сильнее и ушел со Степией в увольнительную. А я обзавелся внушительной меткой на физиономии…
– Люэн, ты здесь?
В комнате Длинный не обнаружился.
Я бегло пересмотрел бумаги на столе под окном. Для этого пришлось отодвинуть тарелку с остатками заплесневелого обеда и целую батарею пустых бутылок из-под амброзиума.
Ничего интересного. Записи по старым делам, которых у Мак-Паско оказалось довольно много. Вырезки из «Валибурского вестника» – единственного печатного издания в городе (большинство служб новостей работают в сети Скандалнета).
Под столом валялся зачехленный «Каратель» Длинного. Такая же упрощенная модель для детективов, как и у меня.
Камень-кнопка на рукояти сообщил, что оружием давно не пользовались. Полиморфоружие очень проголодалось и едва не проткнуло меня, когда я вынул его из ножен. Хвала всем богам – узнало товарища своего хозяина и не стукнуло разрядом магелектрического тока.
– Потерпи, малыш, – я успокаивающе похлопал его по гарде. – Сейчас попробую найти для тебя свежий пакет крови.
Мой собственный «Каратель» ревниво поерзал на поясе.
Хоть полиморфоружие и не обладает интеллектом и сознанием, все же в нем имеются какие-то простейшие рефлексы. Оно чувствует настроение хозяина, требует пищи и даже умеет грустить. Не раз бывало, что после хорошей драки, вдоволь нажравшись вражеской крови, мой «Каратель» впадал в апатическую спячку. Депрессировал…
– Ты подлец, Люэн, – подумал я вслух. – Надо же довести до такого состояния своего лучшего друга.
