– Да ему сам Зашиворот[6] позавидуеть! Вдрызг упился, – прозорливо заметила старуха. – Не, не пущу! Хоть привратникам здесь и платять, точно блохам на собаке, но мне работа дорога.
– Помилуйте, матушка. Мой друг заболел редкой формой морской болезни…
– А воняеть от него, точно дикалона ужралси.
– Говорю же – очень! – очень редкая форма болезни. А Фархас, по слухам, отлично умеет ее лечить.
– Лупка, задница ему лопни, умееть только тырить, – заворчала бабулька. – Не, не пущу.
Пришлось пожаловать ей валл с барского плеча. При этом оттуда, с плеча, едва не свалился дра’Амор.
Старуха еще поворчала для проформы. Но дверь отворила.
Мы с послом погрузились во тьму широкого коридора.
Бараки на острове Солнц были аналогом многоквартирных домов. По обе стороны коридора тянулись узенькие клетушки с четырьмя дверями. В таящихся за дверями комнатках и проживали рыбаки. Более зажиточные граждане Солнечного острова могли позволить себе отдельную хибару из тростника, колдетона, глины или кирпича.
Неизвестно отчего, но в тесных бараках острова Солнц очень любили высокие двери. Наверное, это добавляло рыбакам величия. Изобилующее белоснежными дверными створками высотой больше трех метров, вонючее общежитие напоминало дворец темных эльфов. В подземных городах чернокожих карликов имеются такие же длинные залы с высоченными порталами комнат.
Я бережно уложил Баглентайта рядом с выходом. Не позабыв, впрочем, нежно приложить демона затылком о стену.
Прошел примерно четыреста метров, выискивая необходимую мне квартиру. Таблички с выгравированными именами владельцев комнат и порядковыми номерами блестели на каждой двери.
Первым удалось найти Фархаса.
Здоровенный желтокожий парень валялся на низком топчане. К обнаженной потной груди он прижимал длинную курительную трубку. Под потолком, едва освещенным маленьким окошком в противоположной от двери стене, витали густые клубы жженого усладиума. На полу громоздились пустые винные бутылки, хаосапельсиновые корки, грязное белье и сапоги. Рядом с топчаном в буквальном смысле стояли (!) заскорузлые носки.
Ну и конура!
Кроме нехитрой мебели для отдыха, в тесной каморке, напоминавшей скорее сортир, чем жилое помещение, имелся сломанный стул о трех ножках. Садиться на него мне не слишком хотелось.
Трезво оценив обстановку и поразмыслив, что господин Лупка может не внять вопросам о краже, я обнажил «Каратель». Парень даже не повернул голову – валялся в наркотическом бреду.
