— Черта с два, — говорил Цанев, — черта с два умрет она через две минуты! Да, я плохой врач, но эту — я спасу. Я спасу ее! И черта вам лысого умрет она через две минуты!..
А дальше случилось что-то невообразимое. Сверху упала клетка. Огромная клетка на всю арену с решетчатым коридором к одному из выходов. И освещение сделалось красным. И уже Кротов подпрыгнул с кресла и завопил:
— Уберите клетку, идиоты!!!
Но было поздно. Что-то там у них работало автоматически и, похоже, лишь в одну сторону. Через ближний вход, открыв в клетке дверцу, на арену выбежал огромного роста человек в шкуре и с арбалетом, а через дальний, по сетчатому коридору — крупный свирепого вида тигр. Выскочил, и остановился у стенки, и, открыв пасть, зарычал. Любомир обернулся на этот рык и, приподнявшись с корточек, стал медленно поворачиваться к зверю лицом. Гладиатор в шкуре поднял свое оружие. Тигр прыгнул. Цанев отшатнулся в сторону. Гладиатор выстрелил.
— А-а-а-а! — протяжно закричал Женька и в отчаянии бросился на железные прутья клетки.
Он видел, видел до ужаса отчетливо, как тяжелая короткая стрела ударила Цанева в висок.
А уже в следующую секунду тигр был убит метким выстрелом одного из черно-зеленых, клетка, выскользнув из Женькиных рук, умчалась вверх, а в зале вспыхнул яркий, ослепительно яркий белый свет.
Цанев лежал ничком, и темная струйка стекала по его щеке в песок.
— Любомир, — прошептал Женька, нерешительно приближаясь.
И вдруг понял. Развернулся. Перед ним стоял черно-зеленый…
— Любомира убили, гады!!!
…Резким движением Женька вырвал у зеленого оружие — ту самую миниатюрную коробочку со зловещим жерлом, и, размахивая ею, кинулся в зал.
— Где Кротов?! — кричал Женька. — Кротов где?! Всех перестреляю, гады! За Любомира всех перестреляю!
Он увидел где-то совсем рядом округлившиеся в ужасе глаза Крошки Ли и Черного, рвущегося к нему сквозь толпу, и разбегающихся с визгом женщин, и Станского, который кричал, широко раскрывая рот, но Кротова он не видел, искал и не мог найти.
А потом один из служителей попытался его обезоружить, и Женька начал стрелять. Кто-то падал, кто-то бежал, кто-то пробовал схватить его руку, запахло горелым пластиком и паленым мясом, а откуда-то, то ли из-под кресел, то ли из-под трибун (черт его знает, где он прятался) доносился истошный голос председателя зеленых:
— Не стрелять в него! Только не стрелять!
Последнее, что запомнил Женька, это был сильный, оглушающий удар по затылку.
