.
В это время Набоков начал прощупывать свои возможности во Франции. С 1933 года он регулярно ездил в Париж, публиковался исключительно в газетах и журналах парижской эмиграции. Начало нацистской кампании против евреев не укрылось от него и его жены и все больше омрачало их жизнь в Берлине. Но окончательное решение еще не было принято.
Возвращение убийц
Лишь в 1936 году, когда Набоков узнал, что нацисты взяли под свой контроль существовавшее с начала двадцатых годов Русское доверительное бюро, видимо, чтобы собирать информацию обо всех эмигрантах, для него зазвонил тревожный набат. Гестапо получало таким образом возможность контролировать политическую благонадежность каждого отдельного русского в стране[98].
Больше всего Набокова встревожило то, что в Доверительном бюро, которое размещалось в Шарлоттенбурге на Бляйбтройштрассе 27, оба секретарских поста заняли бывшие царские офицеры Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий. Убийцы его отца, выйдя из тюрьмы, присоединились к одной из русских фашистских организаций, предложившей свои услуги нацистам в борьбе против большевиков. Первоначально гестапо отнеслось к этому с недоверием, потому что русские как славяне в соответствии с фашистской расовой идеологией не могли быть равноценными соратниками по борьбе, и кроме того нацисты опасались тайного проникновения большевиков. К тому же немецкие и русские националисты преследовали разные политические цели. Нацисты, как и немецкое командование в Первую мировую войну, хотели разбить гигантскую империю на востоке, в то время как монархисты хотели восстановить ее в прежнем великолепии.
Созданное Доверительное бюро имело прежде всего задачу контролировать эмигрантские организации. В результате были распущены многочисленные объединения, в том числе Русский академический союз, Немецко-русский клуб и молодежная организация «Скауты»[99].
Еще одним сигналом тревоги для Набокова были происшествия, о которых рассказал нобелевский лауреат Иван Бунин. После своего посещения Берлина на пути в Париж он был снят с поезда немецкими пограничниками и подвергся насильственным действиям. Его без всяких оснований заподозрили в том, что он контрабандой везет алмазы. Шестидесятишестилетнего старика заставили пить касторку, раздеться догола и опорожниться в ведро[100].
После политического возвышения Шабельского-Борка и Таборицкого а также истории с Буниным Набоков стал энергично готовить отъезд. К тому же Вера Набокова как неарийка незадолго до этого потеряла работу. Ее муж писал многочисленные письма во Францию и США, в которых просил знакомых и знакомых знакомых помочь ему найти место работы. В одном из писем говорится:
