Гул стал оглушительным. В конце концов с помощью колокольчика удалось добиться тишины. Судьи встали. Зал опустел.
Ла Скумун подошел к Женевьев. Она вцепилась в его руку. Они больше часа простояли в стороне от толпы, ожидая возобновления заседания.
Ксавье в наручниках слушал речи обвинителя и защитника, сжав зубы. Процесс закончился самым что ни на есть обыденным образом. Совесть судей была спокойна.
Все свидетельствовало против подсудимого, который продолжал отпираться, что, впрочем, было естественно, учитывая его богатый опыт.
– Вы упрекаете этого человека в принадлежности к преступному миру, – сказал в своей речи мэтр Рош, – в том, что он живет за гранью закона, со всеми уловками дичи, на которую часто велась охота. И в то же время вас не удивляет, что труп найден в его собственной машине, а орудие преступление – под сиденьем, что, возвращаясь домой, он выбирает центральные улицы, где рискует попасть в мелкую аварию или быть остановленным постовым полицейским. Господа присяжные заседатели, это предположение могло быть истиной, будь обвиняемый сумасшедшим или, по крайней мере, слабоумным, либо невменяемым. Но признано, что он – человек из преступного мира, осторожный, опытный, хитрый. Это подтверждают полицейские рапорты. В них описывается Ксавье Аде, живущий грабежами, что, впрочем, мой клиент охотно признал…
Аргументация казалась Ла Скумуну довольно ловкой. Тем более, что защите было не за что зацепиться.
– Он прав, – прошептала Женевьев.
Но так думали далеко не все. Нокаут конвоиру произвел неблагоприятное впечатление. Взгляд Ксавье казался потерянным, даже когда он останавливался на сестре или друге. Им казалось, что он их не видит.
Потом наступил момент вынесения вердикта. Бокс опустел; подсудимый ждал в соседней комнате. Часть публики покинула зал. Мэтр Рош подошел к Женевьев и Ла Скумуну.
– Ходят слухи о давлении на суд в пользу обвиняемого, – признался он вполголоса.
Женевьев подняла на мужчин свои огромные глаза, в которых загорелась искорка надежды.
– Знаете, дела обстоят очень плохо, но такая помощь может несколько улучшить положение.
– А-а! – произнесла она.
– А кто пытается ему помочь? – спросил Ла Скумун.
– Мэр. Он прислал письмо. Думаю, хочет, чтобы за Аде были признаны смягчающие обстоятельства.
– Передайте Ксавье, чтобы он не беспокоился. В любом случае я здесь.
Мэтр Рош посмотрел на него. Он знал механизм процесса. За Ла Рокой никто не стоял, так что он мог обещать другу лишь моральную поддержку.
