Шнурок не сводил глаз со свободной руки Ла Скумуна, и его желудок сжимался от страха.
– Поедем в твой бордельчик, как двое друзей, и ты объяснишь жене, что вам обоим будет полезно пожить за городом. Это разумно, а?
– Уверяю тебя… – начал Шнурок.
– Ну, ну! – перебил Ла Скумун. – Сегодня вечером ты уедешь со своей милашкой, а Шарло даст тебе знать, когда можно будет вернуться. Пока что я буду управлять твоим заведением.
Тиски, сжимавшие желудок Шнурка, ослабли. Все не так уж плохо. Его мозги уже заработали снова.
– Если хочешь, могу тебе помочь с делом Ксавье Аде, – внезапно предложил он.
Ла Скумун бросил на него быстрый взгляд.
– Кто это?
– Твой компаньон, судя по тому, что мне сказали, – ответил Шнурок.
– Никогда не слыхал об этом типе, – спокойно заявил Ла Скумун. – К тому же, для тебя теперь имеет значение только одно: ты уезжаешь в путешествие.
Шнурок чувствовал, что этот человек не идет на компромиссы, но также был уверен, что легко отделался. Поэтому, закрывшись в кабинете вместе с женой и Ла Скумуном, он говорил искренне.
Ла Скумун слушал, прислонившись к стене возле двери.
Время от времени женщина посматривала на него. Шнурок говорил все убедительнее.
– Мы немножко оторвемся, – объяснил он, обращаясь к Ла Скумуну. – Мы столько работали, что заслужили отдых. Даже хорошо, что ты приехал и сможешь меня заменить. Понимаешь, бизнес нельзя доверить кому попало…
Он расхаживал по комнате, обращаясь то к жене, то к Ла Скумуну.
– Не беспокойся, я послежу за твоим бизнесом как за своим собственным, – пообещал тот.
– Что это на тебя нашло, так сразу?… – удивилась женщина.
Ла Скумун понимал, что, оставшись наедине с мужем, она скажет больше.
– Надо ловить момент, мой друг не всегда будет в нашем распоряжении.
– В наше время не знаешь, где будешь завтра, – наставительно заметил Ла Скумун.
В тот же миг женщина посмотрела на него, и Ла Скумун понял: она догадалась, что происходит на самом деле.
У Симона Сабиани было лицо, как у Наполеона. Он управлял городом и следил за всем единственным глазом. Второй он потерял на Первой мировой. Иногда он ради развлечения ронял стеклянный глаз на руку, чем повергал собеседника в шок.
Его кабинет украшали эстампы, бюсты и оружие – старинное и военные сувениры.
Ла Скумун спокойно сидел перед ним в кресле.
– Не собираются же они его осудить! – сказал он.
Спокойствия в его голосе уже не было. История затягивалась, истощая его терпение.
– Он предстанет перед судом, который и решит его судьбу, – заявил Сабиани. – Невиновного можно узнать по искренности его тона.
