— Ты должен Мелани уже три доллара. Мне пришлось взять у нее.
— Ты хочешь сказать, что эти три пиццы стоили тринадцать долларов?
— Мы еще прихватили пару картонок пива по шесть бутылок.
— За ваше пиво вы с Мелани сами и платите. Мы тут пива никогда не пьем. Слишком от него толстеешь.
— А где мама?
— Наверху. И вот еще что. Не оставляй мамину машину перед домом со спущенным верхом. Если даже нет дождя, с кленов капает сок, и сиденья становятся липкими.
— Я думал, может, мы еще куда съездим.
— Ты шутишь. Ты же, по-моему, говорил, что прошлую ночь вы всего час спали.
— Пап, кончай баланду. Мне скоро двадцать три.
— Двадцать три года, а ума ни на грош. Давай сюда ключи. Я поставлю «мустанг» в гараж.
— Ма-ам! — кричит мальчишка, запрокинув кверху голову. — Папа не дает мне твою машину!
Дженис спускается вниз. Она переоделась в платье цвета мяты и выглядит усталой. Гарри говорит ей:
— Я только попросил его поставить машину в гараж. От сока с этого клена у нас все сиденья липкие. А он говорит, что хочет опять куда-то ехать. Господи, ведь уже почти десять.
— Сок с кленов в этом году уже перестал течь, — говорит Дженис. Нельсону же она говорит только: — Если ты никуда не собираешься больше ехать, лучше поднять у машины верх. Две ночи назад у нас была страшная гроза. Даже с градом.
— А почему, ты думаешь, — спрашивает ее Кролик, — верх у твоей машины весь черный и в пятнах? Потому что на него капает сок или черт знает что, и брезент потом не отчистить.
— Гарри, это же не твоя машина, — говорит ему Дженис.
— Пицца! — кричит Мелани из кухни, голос у нее звонкий и переливчатый. — Mangiamo, prego![7]
— Папка у нас совсем на машинах помешался, верно? — говорит Нельсон, обращаясь к матери. — Они стали для него прямо восьмым чудом света с тех пор, как он их продает.
Гарри спрашивает жену:
— А мамаша? Она будет есть?
— Мама говорит, что ей нездоровится.
— Вот те на! Опять прихватило.
— Сегодня у нее было столько волнений.
— У меня тоже сегодня было много волнений. И еще мне было заявлено, что я жмот и считаю машины восьмым чудом света…
— Ни к чему быть таким вредным.
— А кроме того, Нельсон, я положил мяч в восемнадцатую лунку, ты ведь знаешь, ту, что с длинным пролетом? Так размахнулся, что мяч перелетел через ручей и покатился вправо, а потом я легко попал в пятую. У тебя еще сохранились твои клюшки? Надо нам вместе играть. — И он по-отечески обнимает парня за плечи.
— Я продал их одному малому в Кенте. — Нельсон делает шаг в сторону, быстро высвобождаясь из объятий папаши. С моей точки зрения, это самая глупая на свете игра.
