Алекса оштрафовали на круглую сумму, плюс к тому у него оказалась вывихнута челюсть. Превозмогая боль, он повернулся к Кириллу и процедил свистящим шепотом:
– Я тебе это запомню. Считай, что ты лишился и работы, и лицензии на практику. Выметайся отсюда к черту, катись обратно в Россию – там твое место!
Кирилл счел за благо не отвечать, понимая, что слова, вылетавшие из разбитого и окровавленного рта, вызваны только яростью, унижением. Алекс успокоится и поймет, что шансов на самом деле не было – Сонина родня подготовилась и представила неопровержимые доказательства того, что Алекс крайне редко находится с дочерью. Тут ничего не попишешь. Кроме того, сейчас Алексу требовался врач, а потому Кирилл не отходил от него ни на шаг до тех пор, пока медики не убедили разгоряченного клиента поехать в больницу.
– Ты не волнуйся, подадим апелляцию, найдем другого судью, в конце концов, – сказал он, когда Алекс уже сидел в машине. – Сейчас главное – подлечись и отдохни, много всего навалилось.
Алекс метнул в его сторону злобный взгляд и отвернулся. Кирилл потоптался на месте и решил – все, разговор окончен. Дальше будет видно, как и что сделать.
Алекс провел в больнице двое суток, ему наложили повязку на челюсть, что очень осложнило и общение, и вообще всю жизнь. Кому понравится втягивать через трубочку протертую больничную пищу? На исходе вторых суток в его палату неожиданно явился мужчина, показал жетон и заявил, что должен получить его, Алекса, показания по делу об аварии.
«Какой аварии?» – написал Алекс на листке, не вполне понимая, о чем идет речь.
– Ваш адвокат господин Зиммерхольц разбился на мотоцикле сегодня ночью. – Серые глаза полицейского внимательно следили за реакцией. Ее не последовало – Алекс остался по-прежнему невозмутим и спокоен.
– Что вы хотите от меня? – с трудом выдавил он через плотно сжатые зубы и почувствовал отвратительный привкус железа во рту – такое ощущение часто возникало у него в последнее время.
– Мне нужно знать, где вы были между тремя и семью часами утра сегодня.
– Здесь.
Полицейский смотрел подозрительно, и Алекс чувствовал – не верит.
– Кто-то из персонала может подтвердить, что вы не отлучались из палаты в это время?
– Я этого не знаю. Ко мне никто не заходил, и я сам не покидал палату – спал, – говорить сквозь зубы оказалось занятием не из легких, Алекс чувствовал почти физическую усталость и ломоту в челюсти. Когда уже дотошный малый оставит его в покое? Хотелось уснуть хотя бы на час.
