– Смейся, смейся, – обиделся обозреватель. – Будут и фабрики, и заводы, и новенькие иномарки в кредит. Будет их бегать по Москве больше, чем «жигулей».
– Фантазер ты, – добродушно усмехнулся Андреич, – мечтатель. Давай-ка выпьем за то, чтобы в каждой семье появился хороший автомобиль.
Обозреватель не заставил себя долго упрашивать, опрокинул рюмашку, зажевал кусочком булки. Глаза его довольно заблестели.
– А я в это верю, – задумчиво сказал Сергей.
– И правильно делаешь, – кивнул обозреватель и покосился на «Бизнес ньюс» в Сережкиной руке. – Ты английский знаешь?
– Немного.
– У меня знакомый, директор российского представительства одной очень крупной западной продовольственной компании, людей набирает. Не хочешь попробовать?
– Хочу, – кивнул Сережка.
– Поговорить с иностранцем сможешь? Окончательно утверждает генеральный директор, а он американец и по-русски ни бум-бум. Но очень наших научных работников жалует. Считает, что из российских ученых получаются лучшие руководители. И он прав! – рубанул ладонью воздух обозреватель. – Головы у нас самые гениальные.
– А сколько денег? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Для начала не очень много. Что-то около тысячи баксов…
– Сколько?! – задохнулся Сережка.
Получить должность в представительстве крупной иностранной компании с окладом в тысячу долларов в месяц в период кризиса и безработицы было все равно что сорвать джекпот в лотерее.
Наконец-то я получила диплом.
Все говорили, что глупо торчать в школе за копейки и с моим филологическим образованием можно запросто устроиться секретарем на хорошие деньги. Но я не могла представить себя сидящей в конторе с девяти до шести, да еще в строгой офисной одежде… Тесные пиджаки с кучей пуговиц, строгие юбки, блузки с глухими воротничками я ненавидела всеми фибрами души. Одна мысль о том, что придется целый день таскать на себе этот наряд да еще ласково улыбаться посетителям, мурлыкать в трубку и заваривать кофе, приводила меня в состояние, близкое к обморочному. А если хозяин еще и намекал на более тесные отношения… Скорее я пошла бы за прилавок к Алке, которая к этому времени обзавелась турецким бойфрендом Ахмедом из Стамбула, владельцем небольшой фабрички по пошиву кожаных изделий и дубленок, и вместе с новым другом теперь держала две точки – в Лужниках и на Савеловском.
Я пробовалась на роль телеведущей новой молодежной передачи. Прочитав объявление в газете, в компании двадцати девушек бойко прошла предложенные тесты, походила туда-сюда по воображаемой прямой, произнесла импровизированный текст в камеру. В итоге велели остаться мне и блондинке с небесно-голубыми глазами и пухлыми губками на полудетском личике вчерашней школьницы. Нас по очереди вызвали в кабинет. Девочки не было минут десять, после чего она вышла раскрасневшаяся, бросила на меня сердитый взгляд, с независимым видом уселась в кресло напротив, закинула ногу на ногу, достала из сумки глянцевый журнал и принялась лихорадочно шелестеть страницами.
