– Ну да, как на зверушку в зоопарке, – буркнула я, – ну и как? Посмотрели?
– Посмотрел.
– И? – Я с вызовом воззрилась на Терлеева.
А он смотрел на меня так, словно пытался прочесть мои мысли.
– Я предлагаю вам перейти в «Даймонд».
– Условия?
– Отличные. Тиражи, реклама, фильмы по книгам, переводы на другие языки… Литературные премии… Сделаем из вас мегазвезду… У вас есть для этого все – талант, молодость, красота…
На секунду я выключилась из реальности, потому что перед глазами проплыли картинки из детских грез – слава, успех, мировое признание… Мое имя на сотне тысяч глянцевых корочек, на огромных баннерах в витринах книжных магазинов, в титрах кинофильмов, в шорт-листе номинантов на литературную премию…
– Александра!
Я вздрогнула от звуков собственного имени, произнесенного чужим незнакомым голосом, от прикосновения чужих властных пальцев к своей руке, от тяжелого взгляда мужчины, сидящего напротив, в котором читался откровенный интерес, далекий от литературного.
– У тебя будет все, что пожелаешь. – Он подался вперед через столик, и я ощутила тонкий аромат дорогого парфюма с травянистыми нотками витивера, увидела совсем близко шевелящиеся губы…
– Но… – прошептала я, все еще во власти фантастического дурмана, – что от меня потребуется?
– Стать моей женщиной…
– Что? – переспросила я, тоскливо чувствуя, как золотисто-розовый туман рассеивается, дивный мираж ускользает, что все это лишь сон, сказочный сон наяву… Или не сон? Я ведь могу сделать его явью?
– Но я замужем… – пробормотала я.
– Я тоже женат. Пока… И что из того? Я безумно хочу тебя, Александра…
– Так сразу… – обескураженно прошептала я, не найдя другой фразы.
– А что тянуть? Мы же взрослые деловые люди.
В моей голове застучали невидимые молоточки.
«Сергей ничего не узнает, он целыми днями на работе… Это шанс, один на миллион… Секс – всего лишь тело, а не душа…»
И тут из полумрака появилась Алекса, покачала головой, беззвучно шевельнула губами:
«Это уже было, помнишь? С Артемом… Не делай этого снова. Ты не сможешь…»
«Не смогу чего?»
«Продавать себя».
Я закрыла глаза левой рукой, а когда отняла, Алексы уже не было. И волшебного тумана тоже. Только горечь, и стыд, и злость на себя за то, что пусть на миг, но была готова предать любимого и саму себя за химеру тщеславия…
Его лицо – незнакомое, чужое – было совсем близко, я ощутила коньячный запах, возбужденное дыхание, увидела приоткрывшиеся губы, вспузырившиеся слюной в уголках… Отшатнулась, передернулась от внезапно подкатившего отвращения.
