* * *
– Ты любишь меня? – зачем-то спросил он Веру однажды, хотя нисколько не сомневался в ответе. Но он рассчитывал, что она ответит ему: «Да!» Вера же, одарив его еще одним глубоким взглядом, сказала:
– Я не могу без тебя жить…
– Но ведь как-то надо… – в смущении отозвался он, чтобы ответить ей хоть что-то.
– Я и живу… – После этих слов Вера приникла к его губам, и Саше не оставалось ничего другого, как только откликнуться на ее поцелуй и надолго забыть о мучительных раздумьях.
Они еще не успели оторваться друг от друга, когда подал голос мобильник Забелина. Продолжая обнимать Веру одной рукой, Саша взял со стола трубку. Звонила Кира. Видимо, голос у него был еще полон неги и интимной истомы, потому что Кира вдруг мгновенно сориентировалась и крикнула в трубку:
– Ты с ней, да?! С этой своей Верой?!
Испугавшись, что Кирины вопли слышны на весь дом, Саша несколько отстранился от Веры, бросил на нее испуганный взгляд и очень фальшиво сказал в трубку:
– Нет.
Верины глаза при этом разгорелись огнем. Она явно слышала вопросы Киры.
– Ты все врешь! – продолжала кричать Кира. – Ты с ней! С ней! А потому даже не вздумай ко мне приближаться! И номер моего телефона забудь, потому что я выбрасываю его в урну.
После это связь с Кирой оборвалась. Саша боялся поднять на Веру глаза. Когда все же вынужден был посмотреть на нее, увидел совершенно новый взгляд, значения которого не понял.
– Звонила твоя подруга, – констатировала Вера. – И ты от меня открестился, да?
– А ты хотела бы, чтобы я сказал ей правду? – довольно зло ответил ей Забелин.
– Если ты любишь меня, а не ее, то почему бы и не сказать ей наконец правду?
Саша не вслушивался в то, что говорила ему Вера, потому что в этот момент очень живо представил, как Кира выбрасывает в урну телефон, который он же ей и подарил, и навсегда отказывает ему от своего дома. Это неожиданно и очень серьезно его огорчило.
– Она и так все поняла и не хочет больше меня знать, – сказал он Вере.
– У тебя страшная тоска в голосе… – в очередной раз констатировала она. – Ты же утверждал, что не любишь ее…
– И что?
– Ну… мне кажется, ты должен бы радоваться, что она самоустранилась и тебе не надо с ней объясняться…
Вера говорила так, что в ее предложениях остро чувствовалась незаконченность, эдакое многоточие. Саша должен был бы подхватить Верин тон и твердо ответить, что он именно так и делает, то есть радуется. Но он не радовался. Он вдруг представил, что остался без Киры, без ее дома, где он отдыхал и душой и телом, с одной неистовой Вериной любовью, и огорчился этому так, что скрыть огорчения не смог.
