Последнее замечание она зачем-то адресовала стоявшему рядом подполковнику. Тот чуть дернул щекой, нервно сглотнул и сипло осведомился:
– Не узнаете эту женщину? Посмотрите повнимательней.
– Не-а, – помотала головой Кристина. – Точно не с нашей фирмы. И так, по жизни, в первый раз вижу…
– А вы, девушка, не узнаете ее? – видно, только для порядка спросил подполковник у Таньки.
– Нет, – серьезно ответила она. – У нас такая не работает. Это, наверное, из тех, ну, других гостей. Нет, не знаю такой. Извините, дяденьки.
– Здесь ваших дяденек нет, – сухо заметил подполковник и устало махнул рукой. – Ладно, спасибо… Следующих пригласите, пожалуйста.
Когда подружки на мягких, неверных ногах отходили от банкетки, они заметили, что поодаль стоит папа Кучинский, вдруг постаревший, будто облинялый и как бы рухнувший внутрь себя. Рядом с ним обретался Виталька, уже без франтовской бабочки и в расстегнутой сорочке с рюшками. Видок у него тоже был не из лучших – хорошенькая, обычно румяная мордашка была помята, глаза бегали, руки то и дело принимались что-то искать.
– Давай подойдем, скажем что-нибудь? – предложила Кристина тихо. – А то так пройти мимо… Будто не произошло ничего… Давай?
– Ну… давай. Только ты, а то я опять что-нибудь ляпну не по делу.
– Да уж, за тобой водится.
Близко они подходить не стали, а так, проходя, чуть задержались.
– Вы как, Пал Иосифович? – осторожно спросила Кристина и, не дожидаясь детального разъяснения, торопливо добавила: – Нам Ламарочку так жаль, так жаль! Какая жесткость!
– Да, да, ужасно, ужасно! – промямлила Танька. – Такой цинизм!.. Виталик, а ты как?
– Не фонтан, если честно, – ответил Виталька невнятно, и девушки заметили, что у него красные, отекшие глаза – неужели искренне огорчен? Плакал?!
А, ну да, уплыло же родство выгодное! А с ним и приданое, и наследство, если совсем повезет. Запереживаешь… До слез!
Незавязывавшийся диалог добил в зародыше милиционер, пробубнивший подружкам: «Проходите, не задерживайтесь!» Девчонки чвякнули что-то на прощание осиротевшим нанимателям и, не веря собственному счастью, мелкими перебежками двинулись к выходу из флигеля.
– Ты чего-то совсем бледная, – заметила Танька.
– Я не бледная, я – умытая, – нравоучительно произнесла Кристина. – Давай живей, а то опять стопорнут.
– Да, но мы куда?!
– Домой, куда ж еще?
Они уже минули половину липовой аллеи, шедшей от флигеля к воротам в чугунной ограде усадьбы.
– А боезапас? – вдруг остановилась Танька. – Чем Ламку поминать-то будем?!
