И в последнюю субботу января, когда очнувшееся солнце начало со все возрастающим интересом выглядывать из-за горизонта, Маринка с Димкой решили двинуть на заработки.
– Н-да, есть еще сила молодецкая! – вальяжно потянулся Дима, напяливая свой подвенечный наряд с бабочкой. – Не утратил я куража, а, Мариш?
– Будем надеяться, – задумчиво протянула та, оглядывая любимого супруга. – А ты растолстел за праздники. Лапсердак вон морщит на пузе.
Дима ничего не ответил, даже не обиделся, и они, поеживаясь в промерзшей на крещенских морозцах машине, направились в городской универсам, где, кажется, не были месяца два.
– Думаешь, нас там не вспомнят?
– Нас там просто не узнают, – процедила Маринка. – Я теперь блондинка, и платье другое.
– А как же я? – удивился Дима, не привыкший идти за ничтожество.
– Молодоженов по невесте отличают, – неторопливо разъяснила Маринка. – Женихи все одинаковые.
– Ну да? – усомнился Дима.
– Угу. Пидзачки эти, бантики… Как стадо пингвинов в натуре, кря-кря, плюх-плюх…
– Ты мудра не по годам, любимая.
Магазин был пустынен, как античные развалины в промозглое туристское несезонье. Охранник на входе едва удостоил парочку взглядом осоловевших глаз, кассирша взглянула на них мельком – вроде ничего по карманам не рассовали, и ладно. Она быстро обсчитала скромненькую покупку и снова прилегла на клавиатуру.
– Так, облом, – констатировала Маринка, когда они осторожными перебежками по скользким наледям трусили к «газели».
– Да, чей-то население экономически мало активно.
– Упраздновались в отделку, раздолбаи хреновы, – прошипела Маринка, давя педаль, как зазевавшегося таракана.
– Не ругайся. Тебе не идет, – заметил Дима.
– Мне идет две штуки евро в месяц на хозяйство плюс штука на прикид.
– Ну, не здесь – так там… День только начался.
Но и в следующем магазине наших голубков встретило ледяное равнодушие персонала и сильно понизившееся покупательское шевеление. Их будто не видели в упор, даже в их явно нестандартном для магазина виде.
– Что творится с русскими людьми? – спросил Дима, наулыбавшийся в пустое пространство так, что болело за ушами, уже по пути в следующий магазин.
– С людьми творится то, что все наелись, во-первых, и круто поистратились, во-вторых. И потом, все доедают то, что на праздники наготовили. Или на диету сели – после хавки-то через край. И вообще в мороз все неохотно из нор выползают.
– Ага… Совокупность неблагоприятных обстоятельств, тэ-е форс-мажор. Понятно… И что мы сейчас?
