– Завершения расследования, – глухим голосом повторил Далевский. – Вы так уверенно говорите, словно уже нашли его.
– Я эксперт по вопросам преступности, и это моя работа, – напомнил Дронго. – Я вернулся сюда, чтобы убедить вас помочь нам в расследовании.
– Каким образом?
– Дневник. Мне нужен дневник вашей дочери. Я убежден, что он находится у вашего зятя и тот его до сих пор не уничтожил.
– Его можно понять, – тихо произнес Далевский. – Он не хочет, чтобы оскверняли ее душу так же, как осквернили тело. Разве вы этого не понимаете?
– Мне нужен дневник не для того, чтобы рассказывать о нем каждому встречному или узнавать интимные подробности ее жизни. Я должен найти преступника, – терпеливо повторил Дронго.
– Ничем не могу помочь. Он может меня не послушать.
– Послушает. Я хочу сообщить вам, что, по нашим сведениям, которые мы уточнили за последние несколько дней, он убил уже как минимум четверых, а возможно, и больше. Вы понимаете, что это значит? Четыре семьи остались без своего близкого, любимого человека. Четырем семьям он причинил боль. И если мы его не остановим, он будет убивать по-прежнему.
Далевский отвернулся. Было заметно, как ему тяжело.
– Неужели вы думаете, что я не понимаю вашего состояния? Неужели не видите, как мне не хотелось сюда приходить? – продолжал Дронго. – Но вы мой последний шанс. Я должен получить этот дневник любым способом, даже если мне придется взломать дверь в квартиру вице-губернатора.
Далевский повернулся и пристально посмотрел на него.
– Я его найду, – сказал Дронго. – И обещаю вам, что никто и никогда не узнает, что было в ее дневнике. Даю вам слово.
– Я подумаю, – нахмурился Далевский.
– У меня нет времени, – безжалостно сообщил Дронго. – Вам нужно принять решение прямо сейчас.
– Он может меня не послушать, – повторил Далевский.
– У меня есть кое-какие предложения по этому поводу, – сказал Дронго и поделился с Далевским своим планом.
Тот приподнялся, взглянул на своего необычного гостя и с горечью произнес:
– Вы либо сумасшедший фанатик, либо циник, каких свет не видывал.
– И то, и другое, – ответил Дронго, – всего понемногу. Нельзя столько лет заниматься расследованиями самых отвратительных преступлений и оставаться безучастным человеком.
– Похоже, что вам еще сложнее, чем всем остальным, – заметил Далевский.
– Возможно. Но я не жалуюсь. Ну как, вы поможете мне?
– Никто, кроме вас, не увидит этого дневника, – напомнил Далевский. – Даете слово?
