— Классическая демократическая республика отпадает, — поправляя на носу очки, говорил Вайнштейн, — вообще, форма государственного устройства, как до Песца, нам не годится.
Мы сидели у нас на базе, по крыше стучали капли дождя, тянуло сыростью. Шел второй час ночи, а мы все обсуждали, все спорили.
— Логично, — согласился с Вайнштейном Летун, — нам никто не даст создать аппарат управления. Демократический централизм вообще не вариант, а жаль…
— Прибавьте к этому то, что никаких реальных рычагов воздействия на Семьи у нас нет, — добавил я, — и мы на выходе получаем единственно возможную форму общественного устройства.
— Это какую же? — прищурился Летун.
— Федерацию самоуправляющихся общин. То есть, Семей.
— Не пойдет. Это анархия, слишком аморфное образование получится, — махнул рукой Летун. Вайнштейн согласно кивнул головой.
— Только это и пойдет! Это то, что уже существует де-факто, нам остается только закрепить это на бумаге. Ваша идея с обобществлением всего и отменой частной собственности обречена на провал.
— Почему? — одновременно спросили Вайнштейн и Летун.
— Да потому, что никто нам ничего не отдаст. Я же сказал, нет у нас рычагов влияния. Нас и избрали-то только потому, что у всех еще голова после победы кружится. А ты попробуй, скажи кому-нибудь, что надо за просто так отдать…да хотя бы мешок гречки. Не дадут, а попробуешь взять силой, получишь пулю. Пока народ своей выгоды не увидит, никто и пальцем не пошевелит, даже из наших, я уж не говорю про тех, кто даже не пришел нам помогать бить фашистов, — я перевел дыхание, и продолжил, — вы тут планы строите, как будто Республика это что-то реальное. А ее нет. Во всяком случае, пока нет. И, даже когда она будет, единственным местом, где она будет существовать, будут головы людей.
— Ну, мы поговорим со всеми, убедим! — Вайнштейна понесло.
— Ага, щас. А они уши развесят, и дружными рядами в светлое будущее… Да они же зарубят ваш проект конституции на корню, чуть только почуют, что вы хотите ограничить их свободы! Старые способы вообще не заработают, надо изобретать новые!
Когда я это сказал, брови у Летуна поползли вверх, да и Вайнштейн удивился, по лицу заметно. Не привыкли они к тому, чтобы я такие длинные и заумные речи толкал. Похоже, что они из моих слов про «старые методы» поняли больше, чем я. Молодец, шаман, снабдил меня универсальным ключом.
— Ты откуда это взял? — ошарашено спросил Вайнштейн.
— Книжек почитал, пока в постели валялся. Твоя же библиотека под кроватью осталась, — я им не стал рассказывать о шамане. Думаю, если бы Вайнштейн о нем узнал, он бы с меня не слез.
