— Коцюба, что стряслось? — спросил Рома, ему тоже поневоле пришлось ускорить шаг.
— Эй, ты, стой! — вместо ответа закричал я, и побежал вперед. Боец остановился, оглянулся, рванулся вперед. Увидев, что идущие перед ним обернулись на мой крик, и пошли к нему, он остановился, тоненько заверещал, и, развернувшись ко мне, вскинул автомат. Я был уже настолько усталым, что не успел среагировать на это движение. Прогрохотала длинная очередь. Пули хлестнули по бегущему рядом со мной Роме, и он неживым мешком упал на пол туннеля. Точно в замедленной съемке, я видел, как ствол автомата разворачивается ко мне. Сначала я почувствовал удар по левой руке, потом три сильных удара в живот, грудь и плечо отбросили меня к стенке туннеля. Сползая, я поднял к глазам руку. Там, где были указательный и средний пальцы, из лохмотьев мяса торчали обломки кости. Было очень больно. Словно сквозь вату, я услышал чей-то голос вдали, кричавший: — «Джека сюда, быстрее!». «Как же так», — подумал я, — «ведь это моя фраза?». Затем кто-то милосердный, наконец-то, выключил свет.
Первым, что я услышал, был звук текущей воды, и пение птиц. Я открыл глаза, сел, и не поверил тому, что вижу. Длинные ветви ивы склонялись к самой воде. Мелкая речушка, журча на камнях, быстро несла мимо меня хрустальной прозрачности поток. Светило солнце, ветер играл в кронах деревьев. Я встал, оглянулся. Я стоял на поляне. Сплошная стена сосен в этом месте отступала от берега реки, меж сосен убегала в гору узенькая тропинка. Посреди поляны, шагах в десяти от обрывистого берега реки, стояло жилище, конусообразный шатер из шкур. Перед входом в жилище горел костер, булькало в закопченном котелке какое-то варево. Я такие жилища раньше видел только в кино, и на картинках, как оно там называлось, вигвам, что ли?
— Типи. Это называется типи, — раздался за моей спиной спокойный голос. Я что, задал вопрос вслух? Позади обнаружился мужичок в кожаном. На нем были надеты кожаные штаны с бахромой, и кожаная куртка, тоже с бахромой, покрытая узорами. В волосах торчали перья, на шее висело ожерелье из зубов и когтей. Лицо у него было красное, плоское и морщинистое.
— Садись, — показал он на лежащее у костра бревнышко. Я сел, он уселся напротив, подкатив чурбачок. Взял деревянную ложку с длинной ручкой, и стал помешивать варево.
— Тебе, наверное, интересно, кто я, и что это за место, — сказал мужичок и хихикнул. Я кивнул, он положил ложку, и продолжил: — давай начнем с того, что ты умер… или, скажем так, почти умер.
