— Коцюба, ты, это… за Ромкой там присмотри, — пробасил он. Ромка — это младший из «медвежат». Я кивнул, и захлопнул дверь.
— Да, там танк еще остался, с перебитой гусеницей, что с ним делать? — спросил Медведь напоследок, запрыгнув на подножку.
— Облей его бензином и сожги, — сказал я.
— Как это? Я не могу… — смутился Медведь.
— А ты смоги, — бросил я в открытое окно, и сказал водителю: — поехали.
Медведь спрыгнул с подножки, и так и остался чесать в затылке. Грузовик тронулся с места. Вайнштейн, сидевший между мной и водителем, озадаченно спросил:
— Коцюба, что с тобой? Ты же озверел просто!
Я отвернулся к окну, и оставил вопрос Вайнштейна без ответа. Так и молчал всю дорогу до артпозиции. Когда мы уже порядочно отъехали, водитель, глянув в зеркало, без выражения произнес:
— Запалили.
Я высунул в окно голову, посмотрел назад. К небу поднимался густой столб черного дыма. Медведь смог.
К задней стенке бронебульдозера была приварена труба, на ней развевался флаг. Неподалеку, за бруствером из мешков с песком, стояли гаубицы. Стреляла только одна. Возле нее покачиваясь, прохаживался Сергей, в жилетке на голое тело, в белых перчатках, и фуражке с высокой тульей. На жилетке висел какой-то шнурок, видимо, долженствующий изображать аксельбант. Лицо у него было красным, он явно переборщил с расслаблением перед боем. В руке он держал красный флажок. Один артиллерист подносил снаряд, передавал другому, тот, не торопясь, заряжал, третий досылал специальной круглой деревяшкой. Как она там у них называлась, банник, что ли? Сергей махал флажком, отворачивался, закрывая уши, один из артиллеристов, тоже отворачиваясь, дергал за шнур, гаубица палила. Потом все повторялось. Расчеты двух других лежали на матрацах в отдалении, возле штабелей со снарядами, отдыхали. Я вылез из кабины грузовика, спрыгнул на землю и подошел к отдыхающим. Они уставились на меня, как на привидение. Ну да, видок еще тот. Я так и не нашел времени умыться, и чужая кровь засохла у мня на лице, стянув мускулы.
— Где Летун? — спросил я.
— Летун на НП, там, — махнул рукой Леня. Потом спросил: — Что с тобой? Что случилось?
— Ничего. Был бой, — я направился к дому. За мной, как тень, Ариэль.
Летун тоже уставился на меня, но ничего не сказал. Он стоял у окна на своем НП, перед ним, до уровня глаз была сложена стенка из мешков с песком. В руках бинокль. В углу на стуле примостился Джек.
— Как… там? — спросил Летун у меня.
— Хреново. Восемнадцать убитых. Среди них Чен. Двадцать два ранено, некоторые тяжело. Я оставил всех, кроме резервной группы, отдыхать. Со мной приехало пятнадцать человек.
