…Распластав широкие крылья, Р-6 послушно бежал вперед. Еще немного и разбег сменится полетом. Иван приготовился взять штурвал немного на себя, чтобы поднять машину в воздух. Но в этот момент его чем-то ударило по лицу, по летным очкам, стекла стали мутными.
Молнией сверкнула мысль: "Ослеп! Ничего не вижу!" И тут же почувствовал, что в рот попала какая-то жидкость. Проглотив ее, Иван сделал вдох и через удушье понял: "Бензин! Откуда?" Сорвал левой рукой очки. Струей бензина ударило по глазам ― как обожгло.
Сквозь бензиновый душ, бьющий в лицо, сквозь едкие слезы он все же смутно увидел нос самолета и небо, но положения машины в пространстве не понял. Быстро взглянул влево через борт: земля оказалась далеко внизу.
"Что с машиной: задрала нос к небу или опустила до земли хвост? Как быть? Если ничего не придумаю ― убьюсь… Моторам обороты убрать нельзя, и так лететь дальше невозможно. Сейчас Эр потеряет скорость и повалится на крыло или на нос. Тогда всё…"
Время, нужное на прочтение этих всплесков мысли, ― целая вечность в сравнении с искрами анализа опасности, хлестким ударом тока по нервам, уже передававшим рукам и ногам не оформленное через категории понятий действие.
Тысячи проработанных с инструктором и заученных "если" и сотни выполненных полетов дали Сохатому такой запас летных навыков, приспособленности и стойкости, что позволили прорваться сквозь молнию испуга и, еще не осмыслив в деталях случившегося, принять правильное решение. Иван отдал от себя штурвал, принуждая этим самолет опустить нос.
"Послушается ли?…"
Послушался! Нос пошел вниз. Иван не увидел это, только почувствовал: привязные ремни ухватили его за плечи, вновь приковывая к пилотскому сиденью. Через мгновение Сохатый явственно увидел: нос идет вниз.
"Что же дальше? Надо брать штурвал на себя, иначе самолет наберет такую инерцию, что повалится носом к земле, как прыгун с вышки, и тогда его из ямы не вытащить уже никакой силой".
Нижняя часть штурманской кабины начала приближаться к линии горизонта. Сохатый тянет штурвал на себя, а нос опускается ниже. Иван понял: эффективности рулей не хватает, чтобы погасить инерцию.
"Эх, была не была! Одна осталась надежда ― двигатели… Моторам форсаж! Может, вытянете меня из могилы?"
Штурвал ― полностью на себя. Моторы ревут что есть мочи. А нос самолета все наклоняется к земле.
"Если не ударюсь носом…, Пусть колеса примут на себя удар, тогда все будет почти нормально… Секунды, доли секунд… Какие они длинные и мучительные!"
