Иван ехал в новый мир привычным трамвайным маршрутом, так как аэроклуб находился от техникума всего в нескольких остановках, по той же улице.
Он смотрел из окна вагона на улицу и с удивлением говорил себе: "Сколько же раз ты слышал голос кондуктора, когда тот объявлял: "Остановка "Аэроклуб"? И при этом с тобой ничего не происходило, не возникало никаких желаний. Здесь тебе не нужно было выходить".
…И началось: утром техникум, вечером аэроклуб, ночью самоподготовка, сон ― в трамвае и где придется. В голове все перепуталось: в аэроклубе аэродинамика, навигация, военное дело, самолет, мотор; в техникуме математика, химия и азы строительного дела. Тысячи новых названий и понятий, не желающих укладываться на полки памяти.
После занятий ― бесконечные рассуждения с самим собой: "Как же быть? Что выбрать? Что лучше? В аэроклубе учиться год или два, а в техникуме три. Значит, ты никак не можешь закончить аэроклуб одновременно с техникумом. От чего-то надо отказаться, ведь нельзя объять необъятное… Решай, что для тебя главное. Решай, Иван, где твоя дорога, решай смелей".
В конце концов решение было принято. И от появившейся определенности жить и дышать стало легче. Остались фабрика и аэроклуб, аэроклуб и фабрика…
Удивительна молодость! Не попробовав еще себя в полетах, Иван в мыслях уже закончил аэроклуб и уходил в летную школу. Он не допускал, что это может не получиться.
Сохатый мечтал! Он видел себя уже летчиком, и эта дерзновенная уверенность уводила за горизонт сегодняшних возможностей, позволяла приблизить будущее.
Способность мечтать ― великое свойство человеческой души, и тот, кто им наделен, на всю жизнь ― счастливец, так как перед ним простирается бесконечная дорога познания, на которой ждут многие радости.
Уже став летчиком, Сохатый не раз спрашивал себя: "Кто научил не предаваться злобе, умению прощать обиды и ошибки, терпению в работе и, главное, мечтать?"
В поисках ответа он всегда мысленно возвращался в свое раннее детство, к прадеду и прабабушке, к бабушке Ксении, к теткам и дядькам, которые заменили ему мать и отца.
Но как бы ни было хорошо в многолюдном и теплом доме, все же изредка на Ивана накатывалась тоска по матери. Тогда он прятался в заросли малинника или забирался на сеновал и там старался увидеть себя вместе с мамой, самым маленьким.
В памяти у него хранился солнечный, летний день. Под огромным небом, на широком поле, перехваченном, как поясом, лесистым овражком, он видел белобрысого мальчонка лет трех-четырех и женщину, идущих рядом по насыпи железной дороги. Их разделяет рельс. По щебенке идти неудобно и тяжело, ноги вихляются, поэтому Иван шагает широко. Старается ступать так, чтобы нога попадала на шпалу, но от этих не по росту длинных шагов скоро устает. Тогда он становится на блестящий от колесного наката рельс, а мать подает ему руку, помогая сохранять равновесие. Иван увлеченно, забывая про усталость, долго идет по наезженной железной полосе. Идет, пока не сорвется. А потом все начинается сначала.
