Он справился по телефону у вахтенного начальника о местонахождении эскадры. Услышав координаты, удовлетворенно хмыкнул. Авианосное соединение удалилось достаточно далеко от Гавайских островов, чтобы можно было опасаться каких-то ответных действий американцев.
Приняв ванну, он с аппетитом позавтракал, а затем пригласил на доклад флаг-офицера.
— Принесите документы! — распорядился он, любуясь резьбой на ручке старинного меча, лежавшего на письменном столе. Меч, принадлежавший сегуну из династии Токугава,[25] был приобретен в Киото незадолго до ухода в рейд. Искусный резчик по слоновой кости изобразил несколько сцен рукопашной схватки. Крошечные самураи в распахнутых хаори наносили и отбивали удары мечами. Кое-где лежали фигурки павших, а один из побежденных самураев, лишившись чести, вспарывал себе живот кинжалом.
Глядя на кэн,[26] адмирал испытывал двойственное чувство. Украшение оружия резьбой — это было отходом от понятия ваби, прочно сидящего в каждом японце. Налицо было отсутствие красоты естественности. Острое, хорошо закаленное лезвие и удобная рукоятка, сделанные умелыми мастерами, были великолепны сами по себе, без всяких украшений. Резьба же по кости рукоятки носила отпечаток вычурности, что по строгим японским канонам было безвкусно, вульгарно; в то же время глаз пленяли и талант резчика, и печать времени, лежавшая на оружии.
Почтительный стук в дверь салона оторвал адмирала от созерцания гибрида орудия убийства с шедевром изобразительного искусства. Это прибыл флаг-офицер с документами.
Первой адмирал прочитал телеграмму с поздравлением императора. Такой высокой чести он удостаивался впервые в жизни, хотя прослужил микадо много лет. В душе Нагумо Тюити шевельнулась радость. Ему выпало счастье вписать в летопись Японии такую победную страницу, какой еще не знала история.
Остальные поздравления — от адмирала Ямамото, Кайчуксё и сухопутного генштаба — он отложил в сторону. Его сейчас больше интересовала расшифрованная депеша, составленная на основе докладов агентов из Гонолулу, о потерях флота США в бухте Пёрл-Харбор. Цифры, приведенные в шифровке, были несколько ниже тех, которые доложили вернувшиеся из боя ведущие групп, но все равно они были чрезвычайно высокими: потоплено четыре линкора и крейсер, большое количество эсминцев, сторожевых кораблей и вспомогательных судов, выведены из строя все авиабазы — на их стоянках сгорело около двухсот пятидесяти боевых самолетов; четыре линкора получили настолько серьезные повреждения, что не смогут покинуть бухту Пёрл-Харбор в течение многих месяцев…
