Я пригласил Надиру на танец.
— Пообещай, что не затопчешь меня насмерть, — сказала она.
— Что, так скверно?
— Тебе просто нужно немножко потренироваться, — ответила она и вложила свою руку в мою ладонь.
Я обнял её за талию. Ощущение было совсем другое, чем с Кейт. С той я знал, что под моей рукой находится слой плотной одежды; с Надирой — чувствовал под тканью её кожу. Я прочистил горло и сосредоточился на танце. Я смотрел поверх её плеча и пытался не думать о её горле, и лице, и волосах, оказавшихся совсем рядом. Пытался не думать о плавном, мягком изгибе её талии. Раз, два, три. Раз, два, три. Кейт и Слейтер стремительно пронеслись мимо нас, болтая и смеясь, и я почувствовал себя крохотной лодчонкой, угодившей в их кильватерный след.
— Для начинающего ты делаешь успехи, — сказала Надира, когда мои ноги вновь уловили ритм.
— Правда?
Она кивнула:
— После гонок по крышам танцы — просто пустяк.
Я улыбнулся в ответ. Когда начался очередной вальс, Кейт и Слейтер так и продолжали танцевать, и мы с Надирой тоже. Может, это была просто эйфория благодаря лишнему кислороду, но мне казалось, что у меня и в самом деле что-то начинает получаться в танцах.
Мы кружились, и в голове моей всё кружилось тоже. Я вдыхал сандаловый аромат волос Надиры, я видел Кейт в объятиях Слейтера, и меня сжигал ледяной огонь ревности. Музыка всё убыстрялась, и наши шаги вместе с ней. Пришли мистер Далки и Ками, и теперь мисс Симпкинс танцевала снова. Слейтер кричал миссис Рам, чтобы она выходила из кухни. Далки, хоть и был самым крупным из всех, оказался на удивление ловким танцором. Мы сдвинули мебель к стене, чтобы было больше места. Мы все обменивались партнерами, но я ни разу не оказался достаточно близко от Кейт, чтобы пригласить её до начала следующего танца. Я танцевал с миссис Рам. Я танцевал даже с мисс Симпкинс. Снова танцевал с Надирой. Я чувствовал, что ноги мои становятся всё легче, двигаются всё быстрее и увереннее. Мы все раскраснелись и хохотали, едва успевая перевести дух в перерывах между танцами, пока Слейтер заводил граммофон.
— Ах, вот это просто нечто бесподобное, — сказал Слейтер, ставя новую пластинку.
Комнату заполнили совершенно другие звуки. Там были гитары и прихлопывающие ладоши, и сквозь них пробивался неистовый пронзительный плач деревянных духовых инструментов.
— Вам понравится, — кивнул Слейтер Надире.
Он был прав, потому что её глаза сразу загорелись, и она начала танцевать одна. Я видел фламенко в Севилье и танец живота в Константинополе, а это была некая экзотическая цыганская смесь того и другого. Она воздела руки, гибкие, как молодые ветки. Пальцы её рубили и поглаживали воздух, она притопывала ногой, и всё её тело медленно изгибалось. Браслеты блестели и позванивали. Она горделиво выгнула шею и улыбалась, сверкая глазами и зубами. Бедра её покачивались.
