Наверное, у него началась истерика.
Агеев вышел и вернулся с главврачом. Та предложила прервать допрос.
Лещенко дали лекарство. Посоветовавшись, мы решили его больше сегодня не беспокоить.
Я поехал домой, а Виктор Сергеевич остался, чтобы произвести обыск в тринадцатой палате.
Горе и скорбь матери… Я буквально ощущал их физически, слушая пожилую женщину.
Иванова прилетела в Южноморск, как только узнала о гибели единственного сына. И вот пришла в прокуратуру, чтобы выяснить, как все случилось.
У неё были сухие воспаленные глаза, спекшиеся губы. Наверное, наплакалась дома и в самолете.
— Что же не уберегли моего Колю? — с упреком обратилась ко мне Иванова. И от этого упрека я чувствовал себя так, словно был виноват сам. — Не война ведь… А человека сгубили… Провожала его, радовалась: выздоровеет сын-то, в себя придет… А оно вон как обернулось! Да лучше бы он дома сидел…
Я понимал, что ей сейчас хочется говорить о Николае. Рассказывая о нем, мать как бы отодвигала, гнала прочь страшную мысль, с которой она не может смириться, — сына нет, нет сына…
Какие слова утешения мог я найти? Да если бы и попытался, вряд ли они помогли бы. Оставалось только слушать.
Иванова поведала о влюбленности сына в свою профессию речника. Как он сокрушался, что подрастающие мальчишки увлекаются теперь другим — авиацией, космосом, кибернетикой, а романтика плавания уходит в прошлое. В речных училищах, курсанты которых щеголяют в клешах, тельняшках и форменках с бело-синими воротниками — мечта пацанов послевоенного времени, — недобор.
Вот он и решил организовать у себя в городе что-то вроде пионерского пароходства, чтобы приобщать ребят к речному делу с детского возраста. По мнению капитана, мальчишки должны «заболеть» рекой как можно раньше. Нашлись друзья-энтузиасты, которые взялись помогать Иванову. При одной из школ Омска был организован клуб «Буревестник». Будущим речникам выделили списанный теплоход, он и стал базой для обучения.
Конечно, одного энтузиазма оказалось мало. Кто-то посчитал клуб обузой, нестоящей затеей. Но появились у Николая и сторонники. А главное, капитан Иванов сумел увлечь детские сердца. В первый же год в клуб изъявили желание вступить около семисот школьников. И не только из города, но и из близлежащих поселков.
Идеей Николая заинтересовались в облоно, в местном пароходстве и даже в обкоме комсомола. Весной капитан Иванов добился того, что им для занятий выделили помещение, мебель, инвентарь. Пионерское пароходство вставало на прочный фундамент. И вот — трагический случай — один из его основателей погиб.
