— Что-то ты уже успокоилась.
— Ну, не исключено что мне вредно теперь волноваться.
Ван Чех удивленно посмотрел на Маус:
— И от кого на этот раз? — он был сильно раздасадован.
— От вас.
Круглые и без того глаза ван Чеха стали выползать из орбит. Я побоялась, что они сейчас вылезут-таки и лопнут, но доктор взял себя в руки и впучил глаза обратно.
— И как это у нас… ну… я не помню что-то.
Я думала Маус обидится, но она ответила как ни в чем не бывало. Назвала дату и время (довольно раннее четыре часа утра) описала известные обстоятельства достаточно подробно. Рассказ доктор сопровождал красноречивыми взглядами на меня и комментариями типа: "А я и не знал, что я так могу" или "Ух, какой я молодец!".
Я не привожу здесь всего рассказа, только потому, что он был крайне запутан изобиловал различными повторениями, и мне было слишком сложно запомнить суть. Однозначно из него вытекало, что отец ребенка Маус доктор ван Чех.
Во время рассказа я решила, что неплохо было бы сесть и села на стул, кинув на постель подушку.
— Ах, вот и ты! — вскирачла Маус и театрально бросилась к подушке. — Арлин, не смей так обращаться с младшим братом, — сурово сказала она.
— Это подушка, — нахмурилась я.
— Мало я тебя била, мало! — Маус бросилась на меня, прежде чем удалось увернуться, я схлопотала пощечину.
— Ты вообще с ума сошла? — вырвалось у меня, — как ты с врачом разговариваешь.
Маус съежилась, прижала к себе подушку и попятилась к окну.
— Простите, — пискнула она и заплакала.
— Ну, же, Маус, прости и ты меня, — сказала я, приобнимая ее. Она рванулась и отвернулась к стене.
— Спрашивать с твоей стороны сошла ли она с ума было лишним. Норма себя так не ведет, — интимным басом заговорил доктор, — Маус, слышишь меня, — ласково начал он, — Маус, Брижит — доктор, и она тебя будет наблюдать. И ничего страшного в этом нет.
— Она не — Арлин, — всхлипывала Маус.
— Это вполне естественно для Брижит, быть самой собой. Ты же не Пенелопа?
— Нет, я Маус.
— Вот и она такая же Арлин, как ты — Пенелопа.
— Но я же тогда… — слова потонули в потоке рыданий.
— Ой, как хорошо, — причмокнул ван Чех, — тогда было и прошло. Ты была больна и это сделала болезнь, а не ты… Поплачь, Маус, тебе это нужно.
Мы тихо вышли из палаты.
— Вот, вывела хорошего ребенка из себя, — сложив губки уточкой проговорил доктор.
— Нечего было на меня кидаться, — огрызнулась я.
— Ты ведешь себя с ней, как с нормальной. Что это за восклицания в дурдоме: "Ты что с ума сошла?", конечно сошла. А что ей тут делать тогда, простите?! Маус Утара ван Шепес, в большинстве случаев адекватна, но проблема в том, что ей постоянно, кажется, что она беременна то от одного, то от другого. И в проходящих женщинах, какого бы возраста они ни были, она видет свою убиенную Арлин. Пытается компенсировать вину. Так что в сути ты права, надо было дать ей понять, что ты всетаки доктор, а не ее дочь.
