— Не включай, — гулко сказал он, — задерни шторы, Виктор. Я включу лампу.
Желтоватый свет больно ударил в глаза, мы сели заговорщическим кружком вокруг источника света. Доктор достал из ящика коньяку и выпил.
— Должно укрепить, — крякнул он, — и вообще перед всеми этими шаманскими плясками надо выпить.
— Вы точно уверены, что надо что-то делать сейчас? — спросила я.
— Нет, прямо сейчас делать мне ничего не надо, а вот тебе придутся поработать. Что там с больными нашими?
— Серцет преодолел фобию, как-то легко и быстро. Он пишет на бумаге, я сказала, что вы жаждете продолжения, и он обещал его написать тут же. Аглая… она вообще рассказала что-то фантастическое.
— Прямо рассказала.
— Это можно читать, как комиксы, — я выложила мятые картинки на стол и вкратце изложила разговор с Аглаей.
— То есть Пенелопа где-то все еще бродит по пограничью, — сделал вывод ван Чех, — любопытно.
— Учитывая, что сама она считала пограничье, чем-то вроде овеществленного коллективного бессознательного, возможно, она там.
— Архетипом заделалась, — поддакнул ван Чех, — а что? С нее станется. Что сестренка?
— Сохнет по вам, молча. Обещала заходить к вам в палату.
— Добить? — не мигнув, спросил доктор.
— Не обижайте девушку в лучших чувствах, — обиделась я за Британию.
— На самом деле я был бы только рад, лишние гости всегда праздник, — отвлеченно ответил он.
— Маус тоже обещала заходить.
— О, как она.
— Веселее и перестала нянчить свою подушку.
— Прогресс, — порадовался скромно доктор, — Я пришел в себя. Виктор, бери Пенелопину тетрадь, пригодится. У меня тут твои рисуночки завалялись, возьмите каждый.
— У меня свой есть, — сказала я, проверив карманы.
Мужчины взяли по листку бумаги.
— Тебе теперь спать, Брижит, — сказал ван Чех.
— Я не усну, — я поняла, что катастрофически не способна уснуть.
— Спеть тебе колыбельную? — издевался доктор.
— Успокоительное, — поразила меня идея.
— Я уколы тысячу лет не делал, — посетовал доктор.
— Я смогу сделать, но только в бедро, — сказала я, — отвернитесь оба.
Ван Чех подал мне шприц и ампулу дежурного препарата. Мужчины отошли к окну.
— Ладно я. Но Виктора-то чего стесняться?! — ворчал доктор.
Я вколола успокоительное.
— Теперь осталось ждать, пока оно подействует, — резюмировала я.
Мы сидели спокойно около двадцати минут, когда я начала зевать ван Чех изрек.
— Железная ты фемина, Бри, долго держалась.
— Идите уже в пограничье, — промямлила я, устраиваясь на ночевку в кресле.
Виктор поцеловал меня и исчез в картине. Засыпая, я чувствовала, как ван Чех гладит меня по голове, длилось это не долго, я быстро провалилась в сон.
