Доктор уже ждал нас у окна. Он, схватившись за подоконник, тревожно всматривался в темноту. Мы быстро прошуршали по песку дорожи и остановились напротив него. В свете тусклого фонаря доктор выглядел слегка желтым лицом. Однако, его профиль четко вырисовывался на фоне темной палаты. Черные кудри слегка колыхал ветерок, доктор был романтичен и бледен, глаза его сверкали в темноте самостоятельно, без всяких там фонарей.
— Заждался, — отрывисто сказал доктор, и полез на подоконник. Он едва не нырнул злополучной, кудрявой своей головой вниз, но удачно полетел прямо на Виктора, тот подхватил его. Оба они упали на дорожку.
— Смягчил удар, спасибо, — откомментировал тихо доктор, поднимаясь и протягивая Виктору руку.
— Обращайтесь, — кратко ответил Виктор.
Я заметила, какими деловыми вдруг оба они стали, словно думали об одном и том же общем деле, хотя доктор нам своих планов еще не излагал.
— Ну, и что тут у нас происходит? — заспанный, но очень суровый доктор, выглянул в окно.
— Ну, ты сам видишь, — в тон ему ответил ван Чех.
— Валя, тебя проще расстрелять, чем вылечить, — вяло рассудил врач, — Учти, я окно на ночь закрою изнутри, и не пущу через дверь. Обратно влезай, как хочешь.
— Я же Шредингеровский, — подмигнул ему ван Чех.
— Дурак ты! — махнул рукой врач и закрыл окно.
Мы быстро пошли по песку дорожки вперед, ван Чех опирался на Виктора и жаловался, что его нещадно мутит. Я не чувствовала ног, словно летела над землей. Что-то важное случится, ужасно важное, неизвестность хуже каторги.
— Доктор, а что мы все-таки будем делать?
— Не знаю, но я точно знаю, чего мы пока еще не будем делать.
— Чего? — решила уточнить я, ожидая, что нарвусь.
— Детей, — отрывисто бросил ван Чех.
— Детей это кого, а спросила "чего"!
— Бри, что ты такая умная?! — взвился ван Чех.
— Господи, господи, — проворчала я.
Мы с Виктором рванули к лифту.
— С ума сошли? За мной, — шикнул на нас ван Чех. Мы прокрались к черной лестнице, доктор навалился на дверь, в ней что-то щелкнуло, и она распахнулась. Неловко он ввалился в коридорчик. Перепрыгивая по одной или две ступеньки, мы неслись вверх, как ошпаренные. Перед дверью на этаж ван Чеху стало дурно. Он еще больше побледнел, оперся на дверь, никак не мог продышаться, на лбу крупными горошинами выступил пот.
— Черт бы ее побрал вместе с битой, — прорычал доктор и распахнул дверь на этаж.
До ординаторской было всего несколько шагов, но их доктор проделал с помощью Виктора и опустился без сил в свое кресло. Я потянулась, чтобы зажечь свет.
