Альберт Ростиславович поднялся, закрыл окно.
— Это случаем не ваша гитара, Альберт Ростиславович?
— Моя.
— Уважьте компанию.
Альберт Ростиславович охотно согласился.
— Что-нибудь этакое, — попросил Николай Сидорович. — В смысле романса.
— Сейчас сообразим. — Альберт Ростиславович настроил инструмент. Марина… Как, простите, ваше отчество?
— Антоновна.
— Может быть, дуэтом, Марина Антоновна?
Она смутилась.
— Смелее, — подбодрил ее Николай Сидорович.
— Да что вы, отпелась я… Вот в молодости…
Она глянула на Измайлова. Он невольно улыбнулся.
И вспомнился Дубровск. Прощальная вечеринка перед отъездом в армию. Кто-то затянул: «На позицию девушка провожала бойца». Потому что за столом сидели девчонки, расстающиеся со своими парнями на целых три года.
Как тогда пела Марина! Словно изливала душу. И все смотрела на него, смотрела, не отрываясь.
Думали, разлука на три года, оказалось — навсегда…
— Общество просит! — сказал Николай Сидорович.
Марина вздохнула, махнула рукой — ладно.
Альберт Ростиславович перебрал струны, и зазвучала мелодия известного романса.
— Гори, гори, моя звезда… — начал он неожиданно низким голосом.
Рожнов блаженно прикрыл глаза.
Вторую строку вместе с гитаристом подхватила Марина. Негромко, октавой выше. Получилось у них слаженно, словно они всегда пели вместе.
Когда романс закончился, Рожнов буквально простонал:
— До чего же хорошо!
Потом они спели еще одну современную песню. А когда Альберт Ростиславович, подмигнув Грачу, заиграл «Распрягайте, хлопцы, коней», к дуэту неожиданно присоединился и Павел Васильевич.
Поезд вошел в грозу. Потемнело. По стеклу снаружи косым потоком лила вода.
— Антракт, — отложил гитару Альберт Ростиславович.
И теперь уже, когда Рожнов предложил всем зеленого чаю из термоса, никто не отказался. Альберт Ростиславович сбегал к проводнику за стаканами. Под шум ливня и раскаты грома завязалась беседа. Грач вспомнил фронтовые годы, земляка-гармониста, погибшего под Орлом, который очень любил песню «Распрягайте, хлопцы, коней».
В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками — ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.
Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.
— Как ты живешь? — спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.
