Офицер протянул ему воды. Тот с жадностью осушил стакан. Сразу же успокоившись, он продолжил рассказ:
— Да, я не хотел никого убивать! Я лишь хотел взять триста пятьдесят рублей — уплатить долг чести. Я оттягивал срок выплаты сколько мог. Но Савинова сказала, что из Петербурга едет родственник генеральши — полковник Тальма! Я был вынужден действовать.
По моей просьбе Савинова оставила незапертой дверь во флигеле. Это со двора. Я ночью проник в дом… деньги не нашел, но… случайно уронил лампу возле подоконника. Керосин облил штору… Она вспыхнула. Я стал тушить огонь. Генеральша проснулась на шум. Я схватил висевший на стене кинжал и ударил им.
Я решил бежать. Но выскочила из своей комнаты не ложившаяся спать Савинова. Она стала бранить меня: «Зачем ты убил… Теперь мы оба пойдем на каторгу!» Тогда я убил и ее.
Подробности этих преступлений я расскажу завтра. Я очень плохо чувствую себя. Дайте мне возможность лечь.
Его отвели в отдельную камеру. В углу стояла металлическая кровать с тощим матрацем и застиранным одеялом. Коробов упал на кровать, укутался с головой. Его трясло.
Дежурный видел в глазок, что Коробов наконец успокоился.
Утром, когда открыли камеру, Коробов лежал мертвый. Вскрытие нашло значительное количество медленно действующего яда, от которого и остановилось сердце. Кто и зачем его отравил? Это было тайной. Следствие по поводу его смерти по непонятной причине не назначали. Зато в Пензу полетело донесение «О явке уроженца Москвы, мещанина И. А. Коробова с повинной в убийстве».
И вскоре это признание родило еще большую загадку.
Пенза продолжала пребывать в панике, будоражилась слухами, не затихавшими со страшной ночи убийства генеральши и ее горничной. На разные лады рассказывалось (и именно в такой редакции было записано в протоколе допроса), как в ту мартовскую ночь медник Иван Карпов вышел на крыльцо помочиться. Созерцая весеннюю ночь, вдруг заметил дым, шедший из флигеля, где проживала генеральша Паулина Болдырева. Пока он, почесывая волосатую грудь, наблюдал сие явление, на крыльце появился сын медника — Александр. Его домогала та же нужда, что и старшего Карпова.
— Сань, глянь-ка сюды, — сказал Карпов, — горит аль нет?
— Не, это енеральша печь растопила…
— «Печь»! А отчего дым из-под кровли вьется? Соображать надоть.
— Тогда, значит, горит. Батя, пойдем спать, дюже прохладно на ветру. Мать будет волноваться.
— Да как же мы могим спать, когда пожар и на нас запросто перекинется! Ветер-то в нашу сторону идет. Соображать, елки-моргалки, надоть. Во, и огонь мелькнул. Это точно, что горит.
