Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
54. Незнакомка
>(Отрывок из пьесы)
>Г о л у б о й
В блеске зимней ночи тающая,
Обрати ко мне твой лик.
Ты, снегами тихо веющая,
Подари мне легкий снег.
>Н е з н а к о м к а
Очи — звезды умирающие,
Уклонившись от пути.
О тебе, мой легковеющий,
Я грустила в высоте.
Его голубой плащ осыпан снежными звездами.
>Г о л у б о й
В синеве твоей морозной
Много звезд.
Под рукой моей железной
Светлый меч.
>Н е з н а к о м к а
Опусти в руке железной
Светлый меч.
В синеве моей морозной
Звезд не счесть.
Голубой дремлет в бледном свете. На фоне плаща его светится луч, как будто он оперся на меч.
>Г о л у б о й
Протекали столетья, как сны.
Долго ждал я тебя на земле.
>Н е з н а к о м к а
Протекали столетья, как миги.
Я звездою в пространствах текла.
>Г о л у б о й
Ты мерцала с твоей высоты
На моем голубом плаще.
>Н е з н а к о м к а
Ты гляделся в мои глаза.
Часто на небо смотришь ты?
>Г о л у б о й
Больше взора поднять не могу:
Тобою, падучей, скован мой взор.
>Н е з н а к о м к а
Ты можешь, сказать мне земные слова?
Отчего ты весь в голубом?
>Г о л у б о й
Я слишком долго в небо смотрел:
Оттого — голубые глаза и плащ.
Придут незаметные белые ночи.
И душу вытравят белым светом.
И бессонные птицы выклюют очи.
И буду ждать я с лицом воздетым,
Я буду мертвый — с лицом подъятым.
Придет, кто больше на свете любит;
В мертвые губы меня поцелует,
Закроет меня благовонным платом.
Придут другие, разрыхлят глыбы,
Зароют, — уйдут беспокойно прочь:
Они обо мне помолиться могли бы,
Да вот — помешала белая ночь!
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на́ пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух «Макбе́та».
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить
без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
