– Деревень-то много. Автобусы в разных направлениях идут. Тебе какую деревню-то?
– Смешное название такое – Кутерьма.
– Смешное, – согласилась я. – Ну, пойдем!
Мы шлепали по лужам, снег уже таял, Калганову было жарко в зимней куртке, он всю дорогу матерился, но не снял ни шапки, ни капюшона. Добрели до автовокзала, я купила билет, автобус отходил как раз через десять минут.
– Ну ладно, долгие проводы – лишние слезы. Я пошел место занимать.
И он направился к автобусу. Когда он был уже в дверях, я зачем-то спросила глупость:
– А как же Маня?
Его всего передернуло, и он, забыв про конспирацию, заорал:
– Не было никакой Мани! Поняла, идиотка?! Никакой Мани никогда не было!
Я повернулась и пошла прочь. В спину мне было брошено:
– Хохрякова! Что тебе должен – все верну!
«Да подавись ты своими деньгами», – пожелала я ему мысленно и не повернулась весело помахать ручкой на прощание.
Доплелась до дома и плюхнулась на диван. Позвонила в театр, дала указание разбирать сцену после панихиды и готовиться к субботнему представлению, как-никак я еще была и. о. художественного руководителя театра.
Лежала на диване и думала, что скажу Мане и чем ее отпаивать, если ей вдруг станет плохо. А плохо будет, может быть, не сразу, а как у меня, где-то через месячишко. Манина любовная история до смешного напоминала мою. Только мой роман уложился в две недели, – аккурат детские зимние каникулы.
Детские каникулы для кукольного театра – самое хлебное время, играем по три спектакля, и обязательно хоть раз в день «Снежную королеву». Спектакль был удачный, мне нравился, играла я там несколько ролей, в том числе и Маленькую Разбойницу – это вообще, можно сказать, была моя любимая роль. В последней сцене Маленькой Разбойницы, ну, когда она прощается с Гердой, всегда были большие аплодисменты, и меня так и тянуло выскочить из-за ширмы и раскланяться перед публикой. Еле сдерживались. И вот, в первый же день каникул, после окончания последнего спектакля я вышла через служебный вход, а там меня поджидали два благодарных зрителя – папа и сын. Мальчику было лет семь, а папе… Я как взглянула на него, сердце стало колотиться так, будто решило разбить грудную клетку и упасть в снег ему под ноги. Он был такой красивый! Похож на артиста Домогарова в молодости. В нем все было совершенно.
– Добрый вечер, – произнес мистер Совершенство. – Мы с сыном получили огромное удовольствие от спектакля. На каникулы сюда приехали, к бабушке. А она нас в театр отправила.
