– Плохо тебе, Света? – спросила она обеспокоенно.
– Да нет. Только сердце щемит.
– Посижу с тобой немного?
– Давай.
И я ей стала рассказывать про панихиду и про поминки. Все рассказала. Маня только кивала, вздыхала и изредка восклицала: «Ой!» Но сердце успокоилось; Мане с утра надо было на занятия в училище, и я ее отправила досыпать. Сама тоже вернулась в постель и впала в какую-то тревожную дрему, из которой меня вытащил Ильдар.
– Вставай, Свет! Дело есть. Да и завтрак стынет!
– А Маня ушла уже?
– Ушла.
– Надо же, я и не слышала даже, а казалось, не сплю.
– Бывает.
Я накинула халат и пошла на кухню, где уже возился с бутербродами Ильдар.
– Какое дело? – я уселась за стол.
– Важное. Но ты поешь сначала.
И налил мне кофе с молоком. Аппетит у меня почему-то пропал. Я пила кофе и глядела на веселого, жующего бутерброд Ильдара. Взяла сигарету – к тому времени я уже покуривала, – и, не выдержав, повторила вопрос:
– Какое дело?
– Сваливаю я, – объявил мне Калганов.
– Сваливаешь, – тупо повторила я.
– Ну да! Вчера с Маниного телефона позвонил верному человечку, тот сказал: «Все ОК, ты даже пересидел, папахин воет: „Все прощу, пусть только вернется“. Так что закончилась моя эвакуация, теперь домой, в родные пенаты. Здесь тоже важно нужный момент не прошляпить, пока он в кондиции. Завалюсь к нему блудным сынком, покаюсь – и все тип-топ: можно будет из него веревки вить. Здорово?
– Здорово… А Маня?
– Маня знает. Я ж с ее телефона звонил. И давай договоримся сразу: ты обо всей этой истории забудь навсегда; не было меня в Ежовске никогда, а то большие хлопоты получишь, очень неприятные хлопоты.
В голосе его послышались нотки угрозы, но я не испугалась и не расстроилась. Как сказал известный принц: «А впрочем – что ж, на свете нет чудес, как волка не корми – он смотрит в лес».
И Ильдар Калганов остался Ильдаром Калгановым. Меня, надо сказать, как раз попугивала метаморфоза Илькина, когда он больше двух месяцев жил в моем доме в строгой конспирации, не выходил даже на улицу и был сущим ангелом. Любой спокойный человек стал бы беситься. А Илька все с улыбочкой, помогал Мане убираться и готовить, ни одного грубого слова, а, наоборот, все шуточки да прибауточки. Конечно, маленькая дурочка влюбилась в него без памяти. Что с ней теперь будет, я боялась даже представить.
– А что тебе от меня надо? – спросила я.
– Доведи до автовокзала, сам не найду, а расспрашивать прохожих – мордой светить нежелательно. И денег дай на билет до ближайшей деревни, там меня ждать будут уже на машинах.
