Организм ответил томным урчанием.
– Ни за что! – сказала сама себе Аллочка и взяла с тумбочки женский детектив.
Но вникнуть в запутанный клубок событий так и не смогла. Привстала на локте, как зоркий сокол, попыталась разглядеть сквозь сумерки: осталась ли стоять во дворе машина сыщика. Алле почему-то показалось, что присутствие Туровского, который ее невероятно раздражал, станет залогом безопасности, если она ночью отправится за стаканом воды. Машина просматривалась рядом со спортивным автомобилем Ирины. Аллочка облегченно вздохнула и взялась за книгу.
В доме Ображенских было заведено перед уходом в свои комнаты желать друг другу спокойной ночи. Это не относилось к профессору, который чаще всего всех игнорировал и закрывался в кабинете. Сегодняшний день был явным исключением, так что Алла могла не появляться внизу ради этого пожелания. А кто был внизу? Маша со студентом небось вовсю целовались на подведомственной Сурковой кухне. Профессор с сыщиком обсуждали дела в кабинете, Ирина поднялась к себе, Воеводин закрылся в комнате. Воронцовы продолжали по соседству с ней над чем-то ржать, как два полоумных. Аллочке стало не по себе, она предположила, что эта парочка опять обсуждает ее поведение. Она яростно перевернула страницу книги, на которой преступник безжалостно расправился с жертвой – подкинул ей в дамскую сумочку живую лягушку, и получила истинное удовлетворение, представив на месте жертвы Анестезию, а в образе преступника Стаса.
Но получать наслаждение от чтения детектива не удалось.
На втором этаже открылась дверь, процокали шпильки, приглушенные коврами, затопали мужские ноги, застучали костяшки пальцев.
– Ирочка, – прозвенел голос Анестезии, – я на секундочку! Мы со Стасом собираемся в ночной клуб, поедешь с нами?
Алла прислушалась, но ответа Ирины не услышала. Зато Анестезия снова прозвенела:
– Нет? Ладно, дорогая, отдыхай!
– А гном пошел купаться! – Стае заржал, как конь.
Алла не поняла, при чем тут какой-то гном, ведь Воронцовы собрались не на пляж. Перекупались днем, наверное. Солнце напекло в головушку, и от мозгов у Стаса осталось плохо соображающее печеное желе. Запеченные мозги, вкусное блюдо.
Звонарева добрая девушка, но эти двое слишком много смеются.
Смеется тот, между прочим, кто смеется последним.
Только Алле смеяться сейчас не хотелось.
Хотелось есть.
Время приближалось к полуночи. Она задремала, так и не раздевшись. Проснулась от какого-то шума, открыла глаза и увидела темноту, слабо разбавленную тусклым светом прикроватной лампы. Вместе с ней проснулось зверское чувство голода. Алла кинула виноватый взгляд на то место, где прятались в темноте весы, и вздохнула. Если она спустится и выпьет стакан воды, ничего страшного не случится.
