Я - четвертый | страница 5
Генри выходит из дома с последними коробками, некоторые из них не распаковывались после нашего последнего переезда. Он запирает дверь и опускает ключ в прорезь для почты рядом. Сейчас два часа ночи. На Генри шорты цвета хаки и черная рубашка поло. Он очень смуглый от загара, и выражение его небритого лица кажется подавленным. Он тоже опечален тем, что приходится уезжать. Он бросает последние коробки в кузов пикапа к остальным нашим вещам.
— Ну, вот и все, — произносит он.
Я киваю. Мы стоим, смотрим на дом и слушаем шелест пальмовых листьев. Я держу в руке пакет с сельдереем.
— Я буду скучать по этому месту, — говорю я. — Даже больше, чем по другим.
— Я тоже.
— Пора жечь?
— Да. Ты сделаешь или хочешь, чтобы я сделал?
— Я сам.
Генри достает свой бумажник и бросает на землю. Я достаю свой и тоже бросаю. Он идет к грузовику и возвращается с паспортами, свидетельствами о рождении, карточками социального страхования, чековыми книжками, кредитными и банковскими карточками — и бросает их на землю. Бросает все документы, удостоверяющие наши личности. Все они поддельные. Я беру из грузовика маленькую канистру с бензином, которую мы держим для экстренных случаев. Поливаю бензином кучку документов. Сейчас меня зовут Дэниэл Джонс. Я якобы вырос в Калифорнии, а сюда переехал со своим отцом: он программист, и переезд был необходим по работе. Дэниэл Джонс сейчас исчезнет. Я зажигаю спичку, бросаю ее, и кучка загорается. Ушла еще одна из моих жизней. Как всегда, мы с Генри стоим и смотрим на огонь. «Пока, Дэниэл, — думаю я, — было приятно свести с тобой знакомство». Когда костер догорает, Генри оборачивается ко мне.
— Пора ехать.
— Я знаю.
— Эти острова никогда не были безопасным местом. Отсюда слишком трудно выбраться, слишком трудно бежать. Было глупо сюда приезжать.
Я киваю. Он прав, и я это знаю. Но мне все же не хочется уезжать. Мы приехали сюда, потому что я этого захотел, и в первый раз Генри позволил мне выбрать, куда ехать. Мы пробыли здесь девять месяцев — дольше, чем в любом другом месте с тех пор, как покинули Лориен. Мне будет недоставать этого солнца и тепла. Мне будет недоставать геккона, который сидел на стене и каждое утро смотрел, как я завтракаю. Хотя в Южной Флориде в буквальном смысле миллионы гекконов, я готов поклясться, что именно этот ходит за мной в школу и оказывается рядом везде, где бы я ни был. Я буду скучать по грозам, которые, кажется, возникают из ничего, по тишине и покою ранних утренних часов, когда еще не прилетели крачки. Я буду скучать по дельфинам, которые иногда приплывают кормиться на закате. Я буду скучать даже по серному запаху гниющих на берегу водорослей, по тому, как этот запах заполняет дом и проникает в наши сны.