— Терпение, — говорит он. — Тебе еще не надо этого понимать. Давай пока доберемся до дома.
Тут я что-то припоминаю и едва не спрыгиваю с сиденья.
— Значит ли это, что мы наконец откроем Ларец?
Он кивает и улыбается.
— Очень скоро.
— Да, черт возьми! — говорю я. Деревянный Ларец с искусной резьбой не давал мне покоя всю жизнь. Это хрупкий на вид ящичек с лориенской эмблемой на стенке, который Генри окружил атмосферой полной секретности. Он никогда не говорил мне, что находится внутри, и этот ящичек невозможно открыть — уж я-то знаю, потому что пытался бессчетное количество раз и всегда безуспешно. Он заперт на висячий замок без какого-либо видимого отверстия для ключа.
Когда мы приезжаем домой, я вижу, что Генри здесь поработал. Три стула с веранды убраны, и все окна открыты. Внутри с мебели сняты простыни, некоторые поверхности начисто протерты. Я ставлю свою сумку на стол в гостиной и открываю ее. На меня накатывает волна раздражения.
— Вот черт, — говорю я.
— Что?
— Телефона нет.
— А где он?
— Утром я слегка повздорил с парнем по имени Марк Джеймс. Должно быть, он его забрал.
— Джон, ты провел в школе всего полтора часа. Скажи на милость, как, черт возьми, ты умудрился с кем-то повздорить?
— Это школа. Я новенький. Это просто. Генри достает из кармана телефон и набирает мой номер. Потом захлопывает телефон.
— Отключен, — говорит он.
— Конечно, отключен.
Он смотрит на меня.
— Что случилось? — спрашивает он знакомым тоном, таким тоном, когда он задумывается об очередном переезде.
— Ничего. Просто глупый спор. Может, я просто выронил его, когда клал в сумку, — говорю я, хотя знаю, что не ронял. — Я не очень хорошо соображал. Может, он лежит в столе находок.
Он осматривается вокруг и вздыхает.
— Кто-нибудь видел твои руки?
Я смотрю на него. У него красные глаза, они еще сильнее налиты кровью, чем когда он меня забирал. Взъерошенные волосы и такой изможденный вид, словно он может в любой момент потерять сознание. Последний раз он спал во Флориде, два дня назад. Не представляю, как он до сих пор держится на ногах.
— Нет, никто.
— Ты пробыл в школе полтора часа. За это время у тебя проявилось первое Наследие, ты едва не подрался и забыл в классе свою сумку. Не очень хороший набор.
— Ничего особенного. Ничего такого, из-за чего надо ехать в Айдахо, в Канзас или куда там еще, на наше следующее место.
Генри прищуривается, обдумывая услышанное и пытаясь решить, будет ли оправдан отъезд.
— Сейчас нельзя быть небрежным, — говорит он.
