Больше всего Бурика интересовали рельсовые развязки, заброшенные пути, вдоль которых стояли старые телеграфные столбы с оборванными, свободно болтавшимися проводами. Долгое время такой путь может идти параллельно действующему — и неожиданно оборваться тупиком. А однажды Бурик наткнулся на одинокую березу, выросшую там, где кончались рельсы. Береза была высокой…
День стоял теплый, дождь вроде не собирался, хотя небо было в облаках. Бурик, поколебавшись, решил перебраться по железнодорожному мосту через канал имени Москвы и побродить возле Тушинского аэродрома. Но прежде необходимо посидеть немножко на самом мосту над шлюзом, на одном из специальных балкончиков, где можно переждать, пока поезд, заставший тебя на мосту, промчится мимо, для острастки громко погудев. Бурик любил бывать на этих балкончиках, нависающих над водой. У него был даже свой любимый, где он мог часами сидеть на настиле из толстых досок, просунув ноги между прутьями ограды и болтая ими в воздухе. Ему никогда не надоедало глядеть, как шлюз медленно наполняется водой, а красные металлические буйки по бокам всплывают вверх короткими рывками. Важно было не пропустить момент, когда тяжелые створки ворот поползут в стороны, баржи потихоньку отцепятся от стен шлюза и величественно двинутся к выходу. Все здесь двигалось неторопливо и с достоинством, почти незаметно для глаз. Так, когда смотришь на улитку, кажется, будто она и не шевелится, а отвлечешься на минутку, глядь — она уже совсем в другом месте.
До шлюза было недалеко — всего одна остановка, можно и пешком пройти. Бурик и прошел бы, но тут у платформы остановилась электричка, и грех было этим не воспользоваться. Он сел у окна, вытянул ноги и стал следить за рельсами идущего рядом заброшенного пути. Бурик знал, что сейчас произойдет, и точно: рельсы старого пути уперлись в глухую стену забора, и что удивительно — из-за этого забора выглядывал тоже заброшенный, но почему-то еще действующий семафор, который глядел на мир огоньком красной надтреснутой линзы. Он казался здесь таким трогательным и нелепым, что Бурик улыбнулся и подмигнул ему, в который раз пожалев, что некому показать это чудо. Бурику даже померещилось, будто семафор мигнул ему в ответ. Как старый приятель…
«Покровское-Стрешнево», — произнес динамик скрипучим голосом — непонятно, то ли мужским, то ли женским. Бурик поднялся и вышел. Спустившись с платформы, он медленно побрел по шпалам встречного пути. Минут через десять впереди показался тонкий железнодорожный мост.
