– Ну и что дальше?
– Рассказывай!
– Нет, слушай, ты расскажи, ты повтори еще раз, – чуть не умирая от смеха, просил Орозкул, – как ты ему насчет этого? Как ты его напугал. Ой, не могу!
– Так вот, значит, – Сейдахмат охотно принялся повторять уже рассказанное. – Только мы стали подъезжать к маралам, а они стояли на опушке в леску, все три. Только мы привязали коней к деревьям, старик мой вдруг хватает меня за руку. "Не можем, – говорит, – мы стрелять маралов. Мы – бугинцы, дети Рогатой матери-оленихи!" А сам смотрит на меня, как ребенок. Умоляет глазами. А я – хоть стой, хоть падай – подыхаю со смеху. Но не засмеялся. А, наоборот, так это серьезно. "Ты, что, – говорю, – в тюрьму хочешь угодить?;) – "Нет", – говорит он. "А ты знаешь, что байские сказки эти, придуманные в темные байские времена, чтобы, значит, запугивать бедняцкий народ!" А он тогда и рот раскрыл: "Да что ты?" – говорит. "Вот то-то, – говорю, – ты эти разговорчики оставь, а не то не посмотрю, что старик, напишу на тебя куда следует".
– Ха-ха-ха! – рассмеялись дружно сидевшие.
И больше всех Орозкул. Уж он-то хохотал в усладу.
– Ну, а потом подкрадываемся мы. Другой бы зверь давно сиганул бы, и след простыл, а эти полоумные маралы не бегут, вроде бы и не боятся нас. Ну, тем лучше, думаю, – прихвастывая, рассказывал пьяный Сейдахмат. – Я впереди с ружьем. Старик позади. И тут на меня сомнение напало. В жизни я еще воробья не подстреливал. А тут такое дело. Не попаду – рванут по лесу, и ищи их. Попробуй угонись за ними. Уйдут за перевал. Кому это нужно, такую дичь упускать? А старик у нас охотник, медведя валил в свое время. Я ему и говорю: "Вот тебе ружье, старик, стреляй". А он ни в какую! "Сам, – говорит, – стреляй". А я ему: "Да я же пьяный", – говорю. И сам шатаюсь, вроде на ногах не стою. А он видел, когда мы вывезли бревно из реки, с вами же вместе бутылочку распили. Вот я и прикинулся.
– Ха-ха-ха!..
– "Я не попаду, – говорю, – уйдут маралы, второй раз не вернутся. А нам с пустыми руками не стоит возвращаться. Сам знаешь. А то смотри. Зачем нас сюда послали?" Молчит. А ружье не берет. "Ну, – говорю, – как хочешь". Бросил я ружье и вроде бы ухожу. Он за мной. "Мне, – я говорю, – все равно, выгонит меня Орозкул, пойду в совхоз работать. А ты куда на старости?" Молчит. И я так это, потихоньку, для картины, значит:
С рыжих, рыжих гор
Я приехал на рыжем жеребце.
Эй, рыжий купец, открывай двери!..
– Ха-ха-ха!..
