Вывод мой не был нов, он не был продиктован личными воззрениями Николая или моими собственными убеждениями. При приятии решения, я старался руководствоваться только формальной логикой и опытом будущего. Ведь не случайно же каждая конституция каждого демократического государства предполагает объявление в стране чрезвычайного или военного положения в стране. Для критических ситуаций, угрожающих самому существованию нации, такая мера — жизненно необходима, это условие выживания, а не признак авторитаризма. Единоличную власть Президента или Премьер-министра во время схватки не меняютне оспаривают — это правило общепризнанно. Ибо в эпоху кризиса — не может быть колебаний. Общество или едино, или … оно мертво. А демократия и реформы пусть останутся мирному времени!
Размышляя так, я бежал (именно так — бежал) по гравийной дорожке, соединяющей Резиденцию со зданием Штаба, и прикидывал меры, которые следует предпринять. Текст Конституции, ей богу, сяду писать сегодня же. За основу, пожалуй, возьмем американскую конституцию, только с Монархом вместо Президента. Власть северо-американских президентов, вопреки мнению русской прогрессивной интеллигенции необычайно велика, она значительно шире власти большинства ныне царствующих королей или императоров монархических государств, благодаря чему, вероятно, США и добились таких успехов во внешней политике, не смотря на якобы ярко выраженное «демократическое» устройство. Однако подписывать конституцию и объявлять об изменении основ государства, стану только после победы. Никаких уступок и реверансов в военное время совершать не следует — это признак слабости, не столько для внутренней оппозиции, сколько для атакующего врага и скользких жадных союзников. А Думу разгоним сегодня же. Николай — душа-человек, безвольный бездельник и дитя-праведник. Однако же я — не он, и прощать предателей не намерен.
После того как в голове созрело некое понимание происходящего и определились позиции главного моего врага, — крикливых говорунов в Думе, — в мозгу созрел простейший по сути план, и возбужденное волнение понемногу сошло на нет. Причины краха, как мне казалось, заключались в нерешительности Николая Второго. Измена Думы теперь была очевидна, разгон же нескольких сот бездельников-депутатов сложностей для Императора не представлял. Сформировав примерный рисунок дальнейших действий, совершенно упокоенный и уверенный в себе, я вошел в здание Генерального штаба.
