Собственно, следующее сообщение прибыло как раз оттуда. На телефонную связь шеф полиции упорно не выходил, но телеграмму царю отправил:
«Ваше Величество.
В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад. Однако вызванные казаки вроде бы усмирили толпу, и к вечеру все успокоилось. Положение восстановлено.
ПРОТОПОПОВ».
Интересное слово «вроде бы». Перечитав обе телеграммы, я скомкал их и выбросил в ведро. Это была не информация, а никчемные бумажки. Ни в одном из прочитанных сообщений не сообщалось ничего конкретного. По поводу письма Александры Федоровны все было ясно — царица в Царском селе, далеко от эпицентра событий, изолирована от них, как и я, опирается только на домыслы и слухи. Но почему же министры занимаются отписками?
Хотя бы один из членов правительства должен дать мне ясную обстановку. Ведь не один же глупец Хабалов сохранил мне преданность! Торопливо, я начал перебирать оставшиеся листы в поисках телеграммы военного министра Беляева.
Нашел. Развернул. Перечитал и ахнул.
Картина, обрисованная военным министром, в корне отличалась от успокоительных сообщений Голицина и Протопопова. Доклад Беляева был четок и лаконичен, как доклад всякого военного человека. Самым смешным было являлось то, что писали все три государевых человека, по сути, об одном и том же, но как же контрастны при этом были представали описанные картины!
«Государь!
С 24 февраля, столица охвачена чудовищными беспорядками. Митинги и выступления на площадях в течение трех дней следуют беспрерывно. До запроса Воейкова писать Вашему Величеству не смел, желая не беспокоить напрасно. Однако сегодня утром в Петрограде подожжены два охранных отделения, причем толпа не дает тушить пожар, пожарных попросту избивают. С начала восстания, в Таврическом Дворце, государственная Дума заседает без перерыва. Депутаты ходят в красных бантах и активно общаются с митингующими. Только что получил известие, что подожгли также окружной суд. В удаленных кварталах открыта настоящая охота за полицейскими. Жандармов отлавливают и вешают на столбах. На Васильевском и Петроградской стороне снял три трупа. В одном из патрулей застрелен казак.
С Вашего высочайшего позволения, с 27.02.1917 г. в городе ввожу военное положение. Полагаю, что в ближайшее время беспорядки будут прекращены.
БЕЛЯЕВ».
Медленно сложив прочитанную телеграмму, я положил ее на стол к остальным.
Ну что же, Беляев, по-своему, молодец. В это тяжелое время хоть кто-то может послужить мне опорой. Нужно ему помочь.
