Наконец я перестал всхлипывать. Пола сказала:
— Я хочу простить тебя — честное слово. Ведь однажды я сделала тебе больно, и я помню, как мне важно, чтобы ты дал мне второй шанс. Я хочу сделать то же самое для тебя, но скажу сразу — это будет очень нелегко. То, что ты сделал вчера, настолько ужасно — хуже этого ничего нельзя было сделать. Да объясни, наконец, что с тобой происходит?
— У меня проблемы, — промямлил я.
— Проблемы? Какие проблемы?
Я чуть было не рассказал ей про Майкла Рудника. Мои губы начали шевелиться, изо рта вырвался неопределенный звук, но я вовремя взял себя в руки.
— В последнее время со мной много всего происходит, — пояснил я.
— О чем ты? У тебя проблемы на работе? Но это и раньше бывало, но ты так на это не реагировал.
— Сейчас все по-другому.
— Как?
— Так, и все. Не знаю как. Может быть, у меня кризис среднего возраста…
— В тридцать четыре?
— …или просто стресс. Слушай, я не пытаюсь найти оправдания, понимаешь? Может, ты права — может, я и правда алкоголик. И я пойду на собрание к «Анонимным алкоголикам» — и, если хочешь, пойду с тобой к консультанту. Я сделаю все, чтобы мы снова зажили нормальной жизнью.
Я попытался взять ее за руку, но она высвободилась.
— Что мне для тебя сделать? Может, принести льда или еще чего-нибудь?
— Ничего, все будет в порядке, — сказала Пола. — Сегодня утром щека выглядела гораздо хуже.
— Что сказали на работе?
— Я выдумала целую историю. Сказала, что поскользнулась, выходя из душа, и ударилась о вешалку для полотенец. Кажется, они поверили.
— Ты уверена, что тебе ничего не нужно? Может, принести поесть?
— Все будет в порядке, правда. Мне просто нужно немного побыть одной.
Я переоделся в домашнюю одежду, потом пошел на кухню. Особого аппетита у меня не было, но я решил, что просто не чувствую голода из-за стресса. Я достал из холодильника остатки суши и, усевшись в гостиной перед телевизором, принялся неторопливо поклевывать.
Примерно через полчаса из спальни вышла Пола. Она вынула из холодильника свою порцию суши и села рядом на стул. Мы смотрели телевизор и почти не разговаривали. Несколько раз я пытался начать разговор, но она отвечала односложно, короткими фразами, и я решил оставить ее в покое и не торопить события. Она сама заговорит со мной, когда ей станет лучше.
Пола сказала, что хочет спать одна, но на сей раз, по крайней мере, не стала запирать дверь. Она разрешила мне взять из шкафа второе одеяло и подушку, чтобы я смог поудобнее устроиться на диване.
