Чёрта лысого Зов Зоны, если он вообще существует, может покрыть расстояние в восемьсот километров! Если бы это было возможно, то вся Земля стала бы чем-то вроде Зоны или хотя бы находилась под её контролем, — но чего нет, того нет. И легенда о Хозяевах Зоны, о пресловутой группе «О-сознание» — не более чем байка, вроде мифов Древней Греции. Сидор, может, отчасти и прав: нет дыма без огня, мифы не на пустом месте возникают, и очень может быть, что существовала когда-то некая группа учёных чудиков, возможно, даже кем-то спонсируемая… ну и что? Не знаем мы разве, как пропадают в Зоне группы ротозеев? А какие силы пришлось привлечь, чтобы ту, прежнюю Зону вокруг ЧАЭС превратить в нынешнюю, это ж вообще страшно подумать! Откуда взялась аномальная энергия и что она вообще такое? Короче, нет никаких Хозяев — есть просто Зона. Может, она живой сверхорганизм, откуда мне знать? Может, ещё чего. Но глаз в Коктебеле она точно не имеет и не могла найти меня и позвать.
А если бы даже позвала — я что, себя не контролирую? Так и звала бы, пока это ей не надоело бы. Уж я как-нибудь перетерпел бы этот самый Зов.
Нет его. Просто-напросто у меня шило в заднице. Зря я думал, что его нет. И мозги, как видно, с приветом. Одна неправильная извилина. По-научному — рудимент. Ему бы тихо вести себя, а он взял, да и заработал. Да ещё письмо пришло от двоюродного брата из Новосибирска, самое обыкновенное письмо в конверте с маркой. Между делом брат писал о Вычете, то есть о Славке Пинском — горе, мол, у него, жена умерла, молодая совсем, парень совсем плохой стал, места себе не находит. Большая любовь была у них. Я письмо Аде показал — та повздыхала и предложила: а пригласи-ка ты его сюда хоть на недельку, пускай развеется. Мало ли что зима на носу. В куртку запахнется, по горам побродит — оно способствует. Всё легче, чем одному в пустой квартире сидеть, никчемность свою ощущая… Я написал. Потом вдруг загорелся: а вот возьму, да и сам смотаюсь в Новосибирск! Почему нет? Я три года без отпуска. Не к морю же мне ехать в отпуск: море — вон оно, за окном плещет.
Ада в восторг не пришла, но, повздыхав, согласилась. Она не собственница — понимает, что такой, как я, собственностью быть не может. И я поехал. Я и думать тогда не думал, что меня вновь занесёт в Зону!
Когда же я решил, что так будет лучше для нас обоих? Когда увидел Славку в таком виде, что краше в гроб кладут? Когда понял, что отдых на море его не прельщает? Когда напоил его и испугался, что он в пьяной истерике выбросится с балкона? Не помню. Но именно там, на его квартире, меня вновь потянуло испытать уже сто раз испытанное, а может, не сто, а двести. Мне четвёртый десяток пошёл, а что я видел? В смысле, что я в Зоне видел? Помойки на окраине? Бар «Харчи»? Не смешите. Саркофаг — видел один всего раз, да и то издали в бинокль. Но это ладно, я бы перетоптался, если бы не Славка. Нельзя его было оставлять в таком состоянии, очень уж любил он свою Катю. Ему, бедолаге, и математика-то не мила стала. Готовый пассажир-безбилетник на тот свет. И тут меня словно в затылок тюкнуло: клин клином вышибают. Прогуляемся в Зону. Не всё ли равно, где пропадать без пяти минут самоубийце? А польза вполне может быть. Само собой разумеется, я не верил в то, что плёл Славке насчёт Исполнителя Желаний, или Монолита, да и он не сразу поверил. Я рассказывал легенды, травил байки, а он издевался над ними зло и метко. С умом у парня от горя ничего не сделалось; ум и настроение — вещи разные.
