Он снял с огня горшок со свиным салом и намазал себе руки, затем засунул жирные пальцы в лоно женщины. А после обратился к новоиспеченному отцу:
- Ты же крестьянин! Разве тебе не приходилось принимать теленка или ягненка? Что вы, черт возьми, за растяпы? Разве в деревне нет ни одной поливальной бабки?
Девушка ответила:
- Старая мамушка в прошлую зиму умерла от оспы.
Лекарь придвинул стул. С помощью мужа он поставил роженицу на колени на стул. Она оперлась руками о спинку.
-Ты давал ей что-нибудь? – спросил целитель у мужа.
- Спорынью с горячим отваром мандрагоры.
- Когда?
- Недавно. Отвар еще не остыл.
- Нужно, по крайней мере, час, чтобы спорынья ослабила судороги, – сказал лекарь. Он смочил тряпку в горячей воде и обвязал голый живот женщины. – Это беспроигрышный способ определить, начались ли уже роды. Если боль утихла, то у тебя есть еще время.
Женщина снова начала кричать и хныкать. Ее голос звучал болезненно, надрывно и бессильно. Широко раскрытые глаза напомнили Орландо взгляд животного на бойне.
- Нам нельзя терять ни минуты. На, возьми эту миску! – приказал лекарь мужчине. – Ну, давай же!
- Я не понимаю…
- Помочись в этот горшок.
Мужчина сделал, что от него требовали. У него тоже не оставалось сил. Лекарь взял горшок и поднес к губам женщины.
- Выпей! Все!
С отвращением она отвернула лицо к стене. Лекарь схватил ее за волосы, повернул голову обратно и заставил выпить теплую мочу до последней капли.
Орландо почувствовал, как у него все переворачивается внутри. Он выскочил наружу, где прислонился к стене побелевший от тошноты Захария.
- О, Боже, – простонал он, – tristis est volupra-tum exitus. «Печален исход всех страданий».
В тот вечер они ночевали в приходе святого Мартина в Брив-ла-Гайард. Священник велел заколоть в их честь молодую козочку. Вино было таким крепким, что его разбавляли водой, отчего лекарь возмущенно отказался. И подобно тому, как вечером после битвы обсуждают подвиги минувшего дня, здесь речь пошла, конечно, прежде всего, о тяжелых родах и их благополучном завершении.
- Выпьем за маленького человечка, которому мы сегодня помогли появиться на свет. Пусть его земные дни будут приятнее, а смерть не так мучительна как рождение.
Лекарь залпом осушил свой бокал и облизал с пальцев жир жаркого. Орландо подумал о том горшке с салом. С каким трудом он прогонял воспоминания! Захария, похоже, чувствовал то же самое, потому что сказал:
- Вот уже целый день я хочу спросить вас: зачем вы заставили женщину пить мочу ее мужа?
