Еще один ливрейный слуга подбежал к Мадзе Чау и с поклоном подал ему серебряный кубок разбавленного вина. Купец отпил глоток и спросил Кисуму:
- Долго ли еще?
- Капитан Лю говорит, что мы разобьем лагерь у подножия гор. Разведчик нашел подходящее место. До него час пути.
Мадзе Чау выпил еще немного, вернул кубок, почти полный, слуге и снова забрался в носилки.
- Садись со мной, Кисуму, - велел он.
Маленький воин кивнул, вынул меч в ножнах из-за кушака своего длинного серого кафтана и уселся напротив купца. Носильщики взялись за обитые тканью шесты и подняли их на высоту пояса. Старший шепотом отдал команду, носильщики вскинули шесты на плечи. Мадзе Чау удовлетворенно вздохнул. Он хорошо вышколил обе смены, обращая внимание на каждую мелочь. Путешествие в носилках обычно напоминает плавание в маленькой лодке по бурному морю. Экипаж бросает из стороны в сторону, и через несколько минут люди деликатного сложения начинают испытывать дурноту. У Мадзе Чау дело обстоит по-другому. Обе группы подобраны по росту и в Намибе обучались ежедневно по несколько часов. Их хорошо кормят, им хорошо платят, это здоровые молодые парни, возмещающие силой недостаток воображения.
Мадзе Чау, откинувшись на подушки, перевел взгляд на стройного черноволосого молодого человека, сидевшего напротив. Кисуму молчал, держа на коленях кривой трехфутовый меч, глядя угольно-черными раскосыми глазами прямо на Мадзе Чау. Кисуму говорил редко, и от него всегда веяло спокойствием - Мадзе Чау это начинало нравиться. В юном воине никогда не чувствовалось ни малейшего напряжения.
- Как это случилось, что ты не нажил себе богатства? - спросил Мадзе Чау.
- Я попрошу вас дать определение богатства. - Длинное лицо Кисуму, как всегда, хранило бесстрастное выражение.
- Возможность покупать то, что хочешь и когда хочешь.
- В таком случае я богат. Все, что мне нужно, - это немного воды и пищи ежедневно. За это я могу заплатить.
- Поставим вопрос по-другому, - улыбнулся Мадзе Чау. - Почему твое прославленное мастерство не принесло тебе сундуков золота?
- Золото меня не интересует.
Это Мадзе Чау уже знал. Это объясняло, почему из всех раджни в чиадзийских землях Кисуму ценился наиболее высоко. Все знали: этого воина купить нельзя и потому он никогда не предаст человека, который его нанял. И это поражало, ибо чиадзийские богатеи всегда дорого платили за преданность, а такие, как Кисуму, телохранители не задумываясь меняли хозяина, получив более выгодное предложение. Интрига и предательство цвели пышным цветом во всех кругах чиадзийского общества. И в этом-то продажном свете, как ни любопытно, Кисуму почитали за его честность. Никто не смеялся над ним у него за спиной и не корил его за "глупость". "Странный мы народ", - подумал Мадзе Чау.
