На запасных путях, укрытых от посторонних глаз витыми прутами чугунного забора, закрытых наспех сколоченными деревянными щитами, стоял императорский бронепоезд. Говорят, красота оружия способна заворожить мужчину. Однако обычно имеют в виду клинки сабель и самолеты, мощь танков и чеканку на пистолетах, гордые силуэты линкоров и отделку эфесов шпаг. Сейчас передо мной стояло нечто совершенно иное.
Лик бронепоезда подавлял! Железное тело тяжкого, жирного, неподъемного чудовища, дышало чем-то древним и изначальным, не смотря на то, что с момента изготовления обвесов стального гиганта минуло, возможно, едва ли полгода.
Вероятно, личный царский бронесостав был вооружен проще, нежели его собратья на линии фронта. Возможно, он был не столь опасен для вражеской пехоты и артиллерии, и не подготовлен к ведению непосредственных боевых действий. Однако он брал другим, — пусть прозвучит это глупо, — неописуемой красотой. Гвардейский красавец, окрашенный в жгучее черное, покрытый листами в клепках брони, с растопыренными в стороны жерлами пушек, ощерившийся улыбками пулеметов, он был невозможен, неописуем!
Однако кое-что в нем смущало. В самом центре состава, за бронированным локомотивом и двумя широкими стальными платформами, царский поезд включал два вагона небесно-голубого цвета. Наш экипаж остановился именно перед ними, и самые ужасные мои опасения подтвердились. Опознавший царя через окно и совершенно ошалевший от неожиданности офицер охранения, выбежавший из флигеля вместе с двумя стрелками, как кузнечик подскочил к дверце конного экипажа и распахнул ее передо мной.
— Рады приветствовать Ваше Величество! — бБарабанной дробью отчеканил он. — Прошу проследовать в вагон-салон!
Я горестно усмехнулся. Разумеется, мой любезный реципиент изволил кататься в голубых вагонах. Конечно, в начале двадцатого века, указанный цвет не вызывал тех глупых ассоциаций, с которыми его связывали в конце столетия, но смысл состоял не в том. Два голубых вагона своей яркой, почти театральной мирностью попросту разрушали поразительное впечатление, производимое несокрушимым и грозным бронесоставом. К недостаткам несчастного царя Николая, кроме плохо поставленной кадровой работы, я прибавил полное отсутствие вкуса…
— В карете еще два человека, — обратился я к офицеру, — помогите им выбраться.
Офицер послушно заглянул внутрь, и чуть не повредился в рассудке. Ему не доводилось видеть, чтобы в экипаже Императора, сопровождающие лица нагло спали, громким храпом попирая всяческий этикет.
