- Прости, брат!
И полетел, а потом в снег упал, провалился. Холодина страшная. Снег во все дыры забился. Мимо пробежал кто-то. Менты кругом ходили, про маньяка рассказывали, который двух подростков порезал и убежал. У меня уж и лезвие примерзло. Все думаю, прощайте, ножи братья, такая моя судьба ножевая, не справедливая.
Пришел я в себя в ящике. Обогрели меня, обтерли. Панский маслом угостил.
- Как так, - спрашиваю, - я же в снегу замерз. Хозяин меня бросил.
А Мотоциклист на швейцарца кивает:
- Его, благодари. Это он шухер поднял. Сначала ключи подговорил, чтоб Хозяину дверь не открывали. Потом нам рассказал. Мы в ящике забаррикадировались. Хозяин ломился, ломился. Алик его даже за палец цапнул. Потом мы ему ультиматум нацарапали. А Хозяин понял, взял Кирбиша, швейцарца с фонариком и ушел. Через час тебя принес, замороженного, а сам плачет:
- Простите меня, ножики, больше никогда так не буду.
Я когда весь этот рассказ услышал, заплакал.
- Братья, говорю, мои ножевые, спасибо вам!
Такая наша ножевая жизнь, непредсказуемая. Так что, теперь, у нас в ящике полное ножевое братство, один за всех и все за одного!
