то я перескочил бы… обнял тебя… и умер…
1 голос. Но я в безопасности!.. Я существо ничтожное; я останусь незамечена среди общего волнения…
2 голос. Нет, невозможно… долг зовет меня к отцу… я спасу его и вернусь… мир без тебя? Что такое!.. Храм без божества… Зачем мне бежать от опасности… разве провидение не настигнет меня везде, если я должен погибнуть!
1 голос. Жестокий! Так ты не хочешь… послушай! Ради бога… беги…
2 голос. Нет!.. Прощай… через несколько часов я снова буду с тобою.
Голоса замолкли, и слышно было, как дверь бани скрыпнула отворяясь и как опять захлопнулась, и Вадим видел, как кто-то, подобно призраку, мелькнул в овраге, потом на горе, перескочил через плетень, перерезывающий овраг, и скрылся в ночном тумане…
Вадим встал, подошел к двери и твердою рукою толкнул ее; защелка внутри сорвалась, и роковая дверь со скрыпом распахнулась… кто-то вскрикнул… и всё замолкло снова… Вадим взошел, торжественно запер за собою дверь и остановился… на полу стоял фонарь… и возле него сидела, приклонив бледную голову к дубовой скамье… Ольга!..
Убийственная мысль как молния озарила ум бедного горбача; он отгадал в одно мгновение, кто был этот второй голос, о ком так нежно заботилась сестра его, как будто в нем одном были все надежды, вся любовь ее сердца…
Неподвижно сидела Ольга, на лице ее была печать безмолвного отчаяния, и глаза изливали какой-то однообразный, холодный луч, и сжатые губки казались растянуты постоянной улыбкой, но в этой улыбке дышал упрек провидению… Фонарь стоял у ног ее, и догорающий пламень огарка сквозь зеленые стеклы слабо озарял нижние части лица бедной девушки; ее грудь была прикрыта черной душегрейкой, которая по временам приподымалась, и длинная полуразвитая коса упадала на правое плечо ее.
Вадим стоял перед ней, как Мефистофель перед погибшею Маргаритой, с язвительным выражением очей, как раскаяние перед душою грешника; сложа руки, он ожидал, чтоб она к нему обернулась, но она осталась в прежнем положении, хотя молвила прерывающимся голосом:
– Чего ты от меня еще хочешь…
– Еще? – а что же я прежде от тебя требовал? Каких жертв?.. Говори, Ольга? – разве я силою заставил тебя произнести клятву… ты помнишь!.. Разве я виноват, что роковая минута настала прежде, чем находишь это удобным?..
– О… ты хищный зверь, а не человек!..
– Ольга… твой отец был мой отец!
– Не верю, не могу верить… чтобы он, в жилище святых, желал погибели этого семейства, желал сделать нас преступными… нет! Ты не брат мой!.. Прочь – я ненавижу… презираю тебя…
