Норин аж глаза выпучила, поверить не может.
— Господи, Ники, — говорит.
— Полюбуйся на божий зверинец.
— Господи, Ники, он хотел, чтобы ты кого-то убил.
— В общем, да.
— А что такое суб-контракт?
— Ему, либо его дружкам, отстегнули двадцать; мне он предлагает пять, а остальное — его навар — за то, что меня привел.
— Господи, Ники.
— Ты допила колу?
Норин такая жутко законопослушная, даже ни разу не просрочила техосмотр. Таким, как она, никогда не предлагают кого-нибудь убрать. Она допила колу.
И мы ушли, притом я забыл заплатить. Отвык. Норин сама заплатила.
Мы перешли Хоу-стрит и умудрились не попасть под машину, хотя я так и не протрезвел. Пошли по Черч-Хилл, там как раз агентство по труду этому, социалка.
— Ну что, Норин, — говорю, — вот прямо сейчас и встану на учет, чтоб два раза не бегать.
— Подожди, — говорит, — после обеда встанешь. Вот только на горку поднимемся.
— Ладушки.
Хотя, по правде, я бы лучше полежал. Мы поднялись на холм, миновали сортировочную и свернули влево, на Говард-роуд.
— Куда это мы, Норин?
— Сейчас, Ники, увидишь. Умей ждать, мужик. Поспешить — добра не нажить.
— В Уолтемстоу точно не нажить.
Любая моя знакомая поняла бы, что это такая шутка. А Норин будто какая-то святая, прямо с души воротит. Миновали мы еще несколько дверей, потом остановились. Зашли в дом, Норин достала ключ.
— Что, Норин, твоя новая хата?
— Сейчас увидишь.
За дверью было еще две двери, одна в квартиру этажом ниже, другая — возле лестницы. Норин ее открыла, и мы поднялись наверх. Там шум-гам-тарарам. Кто-то орет: «Готовь выпивку, идут!». Это меня малость успокоило. Вряд ли бы они стали готовить выпивку, если б собирались нас почикать.
— Привет, Ники!
Мы завернули за угол — в комнату.
— ПРИВЕТ, НИКИ!
С ума сойти.
Все в сборе. И Шерри МакАлистер, и Джимми Фоли, и Рики Хэрлок, и Дин Лонгмор, и Уэйн Сэпсфорд, и Полетта Джеймс, и Джули Сигрейв, и Брэндон Стритер, и Элвис Литлджон, и Шелли Розарио, и Джавид Хан, и Афтаб Малик. Все мои кореша, только на одного-двух у меня был зуб. Половине из них я бы, правда, не доверил отвезти домой свою бабушку, — им для этого надо сперва стырить из-под чужой бабушки коляску. Один или двое самые что ни на есть добропорядочные — за всю жизнь носового платка не сперли. И была еще там, позади их всех, наша Шэрон. Ясно теперь, кто им дал знать, что я выхожу — я ведь никому не говорил, одной только мамаше. Молодчина она, здорово придумала.
— Здравствуй, Ники! — прямо хор мальчиков. Похоже, что репетировали. Лица такие торжественные, а нет-нет, и улыбка до ушей.
