Потом между двух великолепно круглых ягодиц актрисы появилась ласкающая их рука Лю. Рука эта на мгновение отвлеклась от своего занятия и выразительно поманила меня.
Сопротивляться было не только глупо, но и невозможно.
– Скажите, дорогая Лю, зачем вы это сделали, разве нам с вами было плохо вдвоём? – вежливо, но не очень искренне спросил я её как-то, улучив момент, когда Юй Хуань была от нас достаточно далеко.
– Она замечательная, и для неё я сделала бы всё, что угодно. Возможно, отдала бы жизнь, – очень серьёзно отвечала эта дама. Через полтора года мне пришлось вспомнить эти слова.
Мы не обижали Лю, ей доставалась её доля радостей – мы с Юй вместе с удовольствием доводили её до сладких судорог, обмениваясь взглядами и улыбками. Но всё же Лю явно вела дело к тому, что роль её в этой пьесе становилась всё менее значительной – почти такой же, как у двух-трёх служанок, которые всегда сопровождали эту пару в дни их приездов ко мне и терпеливо ожидали в первом дворике.
Я уже тогда мог, конечно, догадаться: в актрисе Юй Хуань всё было не так. Слишком красива, слишком хорошо воспитана и образована, слишком деликатна и покорна. Но, видимо, ни о чём догадываться мне не хотелось: потом, потом. Более того, подозреваю, что если бы даже передо мной открыли тогда книгу будущего – Алтын судур, и я обнаружил бы в ней всё, что несла в мою жизнь актриса по имени Яшмовый браслет, я захлопнул бы книгу, зажмурился и сделал вид, что видел только сияющие белизной страницы.
Во внешнем саду застучали копыта, зазвучали приглушённые голоса, затем тихий женский смех на два голоса.
– Простите навязчивую женщину, которая – представьте себе – снова пришла мешать вам, – застенчиво сказала она, возникая в воротах и прислоняясь раскрасневшейся щекой к их тёмному морщинистому дереву. В ответ на её обезьянью гримаску можно было только расхохотаться.
Лю скромно стояла сзади, потупив глаза.
ГЛАВА 4
НЕКРОМАНТЫ, ОТРАВИТЕЛИ И ПРИНЦЫ
Совещание по вопросу о ведьмах проходило в чисто местном духе – под сенью деревьев у меня в доме, во внутреннем саду, в беседке посреди пруда. Главным героем его был похожий на проворного ёжика юноша Ван, который занимался в торговом доме счетами, цифрами, бумагами – но лишь теми, что имели какое-то отношение к имперской письменности.
Как человек кисти и туши, Ван был существом, стоящим в иерархии имперского общества куда выше, чем скромные торговцы или воины. Шутка сказать, ведь он мог когда-нибудь сдать императорские экзамены и стать чиновником. Но тогда ему пришлось бы получать куда меньшее жалованье, чем у нас. А так ещё совсем чуть-чуть – и ему удастся купить на заработанные здесь деньги домик родителям в городке Ханчжоу на каналах, наверняка размышлял юноша Ван, раздираемый противоречиями.
