— Я согласна, что мы нуждаемся в руководстве, — сказала Ганима. — Но если мы…
— Гани! Нам нужно нечто большее, чем руководство. Нам нужна защита.
— Возможно, защиты никакой нет. — Она посмотрела брату прямо в глаза, и сама же увидела в его глазах свой собственный взгляд, похожий на настороженную бдительность хищника. Его глаза противоречили безмятежности его лица.
— Мы должны избежать одержимости, — сказал Лито. Он использовал специальный речевой оборот из древнего языка.
Ганима более подробно пояснила его утверждение.
— Мохв'овиум д'ми хиш паш мох'м ка, — проинтонировала она. — Захват моей души — это захват тысячи душ.
— Даже гораздо больше, — добавил он.
— Зная угрозы, как ты настаиваешь. — Она произнесла это как подтверждение, а не как вопрос.
— Вабум'к вабунат! — сказал он. — Поднимаясь, ты поднимаешься!
Ом почувствовал, что его выбор — очевидная необходимость. Это должно быть сделано лучшим образом. Они должны ввергнуть прошлое в настоящее и способствовать его раскручиванию в их будущем.
— Мурият, — продолжала она, ее голос был глухим. — Это должно быть сделано с душой.
— Конечно. — Он взмахнул рукой, показывая этим жестом, что он полностью согласен. — Тогда мы посоветуемся, как это делали наши родители. Ганима промолчала. Инстинктивно она посмотрела на юг, на огромный открытый эрг, в котором показался грязно-зеленый островок дюн в последних лучах уходящего солнца. В этом направлении ушел ее отец в пустыню, когда последний раз его видели.
Лито посмотрел вниз со скалы на зеленый оазис съетча. Все погрузилось в сумерки, но он знал все эти формы и краски: цветы медного, золотистого, красного, желто-рыжего и красно-коричневого оттенков были распространены до самых скал. За скалами тянулись мерзкая полоса умершей арракисской жизни, убитой чужими растениями и огромным количеством воды, теперь служащей препятствием для пустыни.
Немного времени спустя Ганима сказала:
— Я — готова. Давай начнем. — Да, будь все проклято! — Он протянул руку и дотронулся до ее руки, чтобы смягчить свое восклицание, сказав: — Пожалуйста, Гани… Спой ту песню. Она помогает мне более легко достигнуть этого.
Ганима приблизилась к нему, левой рукой обвила его вокруг талии. Два раза глубоко вздохнула, прокашлялась и начала петь песню, которую ее мать так часто пела их отцу:
Вот я возвращаю дары, которые ты даешь,
Я лью сладкую воду на тебя.
В этом безветренном месте должна преобладать жизнь.
Моя любовь, ты должен жить во дворце,
