Торгал бросил взгляд на тренировочный зал Седьмой роты. Боевые братья, упражнявшиеся вокруг, знали своего командира достаточно хорошо, чтобы освободить почтительное пространство вокруг него, когда его шутливое равновесие покидало его. Деревянные шесты стучали друг о друга, вокруг кулачных поединков разносились сочные звуки ударов, силовые клетки приглушали звон сшибавшихся клинков внутри. Он снова повернулся к капитану.
— Ты мог сказать правду
Аргел Тал покачал головой:
— Правда противна на вкус. Я не произнесу ее.
— Другие произнесут, брат.
— Другие? Такие, как ты?
Торгал пожал голыми плечами:
— Я не стыжусь своей злости, Аргел Тал. Мы ошибались, мы шли неверным путем.
Аргел Тал потянулся, разминая затекшие мускулы. Он воспользовался этой паузой, чтоб продумать ответ. Торгал отличался болтливостью, так что он знал, что все, сказанное им, станет известно всей роте, а может быть и всему Зазубренному Солнцу.
— Дело здесь не только в том, несправедлив ли к нам Император. Наш Легион основан на вере, а теперь мы лишились этой веры. Злость естественна, но это не ответ. Я дождусь возвращения примарха и внемлю его мудрости прежде, чем приму решение.
Торгал не смог сдержать улыбку.
— Послушай сам себя. Ты уверен, что не хочешь взяться за крозиус? Я уверен, что Эреб не откажется вновь обучать тебя. Я не раз слыхал, как он делится своим сожалением с Ксафеном.
— Ты коварен, брат, — от хмурого выражения черты капитана омрачились, хотя до того были довольно привлекательны. Его глаза были синими, как летнее небо Колхиды, а на лишенном шрамов, как и у многих братьев, лице все еще угадывался тот человек, которым он когда-то был.
— Этот корабль уже давно странствует, — проговорил капитан, — я сделал свой выбор, а Первый капеллан сделал свой.
— Но…
— Довольно, Торгал. Старые раны еще могут болеть. Слышно ли что-нибудь о возвращении нашего примарха?
Торгал взглянул на Аргел Тала в упор, словно выискивая что-то невидимое в его глазах.
— Ничего особенного я не слышал. А почему ты спрашиваешь?
— Ты знаешь, почему. Ты ничего не слышал о собраниях капелланов?
Торгал покачал головой.
— Их связывают клятвы молчания, которые не нарушатся от нескольких невинных вопросов. Ты говорил с Ксафеном?
— Много раз, и он кое-что рассказывает. Эреб внимает примарху и доносит слова Аврелиана до жрецов-воинов на их собраниях. Ксафен обещает, что скоро нас просветят. Заточение примарха продлится недели, но не месяцы.
— Ты веришь в это? — поинтересовался Торгал.
