— Какой именно фокстрот? — слабо уточнил мистер Зальцбург.
— Сыграйте, — постановил голос слева, — все!
— Да! Правильно! Сыграйте все! — подхватила вся труппа.
— Уверена, это будет очаровательно, — согласилась герцогиня, убирая пуховку в сумочку.
И мистер Зальцбург заиграл. По-видимому, дирижер уже потерял всякий стыд, Драгоценные минуты, принадлежавшие его нанимателям и предназначенные для «Розы Америки», упархивали одна за одной. Леди и джентльмены ансамбля, которым полагалось бы впитывать и учить мелодии Роланда Трэвиса и стихи Отиса Пилкингтона, блаженствовали, вольготно развалясь на стульях. Под стремительной атакой пальцев так и мелькали желтые клавиши. Собрание окончательно перестало походить на репетицию, напоминая, скорее, счастливый домашний вечерок, и самодовольного херувимчика осыпали благодарными взглядами. Она проявила, читалось в них, такт и сообразительность. Опять потекли приятные беседы.
— …прошла я пару кварталов и в витрине у «Шварца и Гулденстейна» вижу точно такую же модель за 26.50…
— …он ко мне прицепился еще на 42-й стрит и нахальничал с самого начала. На 66-й выскочил из машины и окликнул: «Хэлло, птичка!» Ну, я собралась, да и…
— …пусть даже ты муж моей сестры! — заявила я ему. — Да, наверное, я немножко вспылила. Меня, знаете ли, трудно завести, но могу и взбеситься…
— …нет, милочка, ты и половины не знаешь! И половины! Настоящий купальник! Да, можно его назвать и так. Но пляжный коп утверждал, что это детский носочек! А когда…
— …я и говорю: «Слушай-ка, Иззи, хватит с меня таких словечек! Мой отец был джентльмен, хотя и не думаю, что ты о них слышал, и я не привыкла…»
— Эй!
Резкий окрик откуда-то от двери врезался в шелест болтовни, точно нож в масло, — грубый и скрипучий, громкий и властный, — и шорох бесед вмиг оборвался. Только мистер Зальцбург, вконец опьянев от музыкальной лихорадки, продолжал терзать старенький инструмент, не ведая о появлении неблагодарного слушателя в его аудитории.
— А сейчас я вам играю комическое трио из моего второго акта. Это коронный номер. Исполняют тенор, комик и субретка. На втором припеве выбегают четыре девушки и двое юношей. Девушки танцуют с солистами, а юноши — с субреткой. Итак! На «бис» выходят четыре девушки и двое юношей. На третий «бис» — соло для комика, а остальные на сцене отбивают ритм, хлопая в ладоши. На новый «бис» все поют припев еще раз и умолкают. Последний «бис» — три солиста исполняют танец со всем хором. Шикарнейший коронный номер, можете поверить! Одного его хватит для успеха! Но я никак не могу добиться прослушивания. Нет! Когда бы я ни просил менеджеров прослушать мою музыку, они вечно заняты. А когда прошу дать мне либретто для постановки, они хохочут — ха-ха-ха! — И мистер Зальцбург с большим воодушевлением и правдоподобием изобразил, как хохочет менеджер на его просьбу предоставить либретто.
