Отношения большевистского правительства с союзными посольствами в Петрограде в декабре 1917 г. и январе 1918 г. все более и более ухудшались. С одной стороны, в каждом союзном стане нашелся человек или несколько людей, которые считали целесообразным попробовать установить лояльные отношения с Троцким и Лениным. Это Садуль у французов, Сидней Рейли у англичан. Были такие и среди американцев: в первую очередь это Томпсон и Робинс, представлявшие миссию Красного Креста, но облеченные большими и разнообразными полномочиями. До начала февраля 1918 г… до получения от Робинса документов первой серии о германо-большевистских связях примыкал к ним и Сиссон. А Джон Рид и Луиза Брайант, Альберт Рис Вильямс и даже Бесси Битти — американские журналисты — не только с сочувствием отнеслись к большевикам, но и приняли активное участие в формировании первых отрядов Красной Армии, в интернационалистической пропаганде, которую возглавил Народный комиссариат по иностранным делам. Александр Гомберг, являвшийся штатным переводчиком при большинстве американских неофициальных представителей, выполнял «челночные рейсы», связываясь со своим родным братом, большевиком Зориным, ближайшим помощником Л. Д. Троцкого.
Но позиция старших дипломатических представителей по отношению к Советскому правительству была уже определенно враждебной. Рад мер Совнаркома прямо провоцировал дипломатов на отпор. Чувства их выразил в своей телеграмме от 17 декабря 1917 г. государственному секретарю Лансингу посол США Фрэнсис: «Вчера не телеграфировал, потому что впервые стал чувствовать отчаяние и негодование по поводу того, что Россия позволила большевикам оставаться у власти в течение шести недель»>3. Эту выразительную цитату привел в своей книге Р. Ш. Ганелин, которого мы цитировали и выше. К его монографии «Советско-американские отношения в конце 1917 — начале 1918 г.» мы отсылаем того читателя, который хотел бы узнать о позиции американской стороны подробнее. Здесь же мы постараемся коротко дать сведения об изменении исторического фона нашего повествования перед переходом к его еще более драматической части. Источниками для нас послужат не только монография Р. Ш. Ганелина, но и воспоминания Эдгара Сиссона «Сто красных дней», а также первый том сборника «Декреты Советской власти» и некоторые другие материалы, которые будут указаны.
Одним из инцидентов, омрачивших тогда и без того напряженные отношения между Совнаркомом и американским посольством, стало дело полковника Калпашникова. Оно заключалось в том, что американцы, используя каналы своих миссий Красного Креста, хотели перебросить на Дон, в распоряжение Каледина, 80 автомобилей, предназначавшихся ранее для румынской армии. Подполковник Г. У. Андерсон, начальник миссии американского Красного Креста в Румынии, телеграфировал об этом служащему американского Красного Креста в Петрограде, русскому полковнику А. Калпашникову, ранее работавшему военным атташе российского посольства в Вашингтоне. Советское правительство резко протестовало и опубликовало изобличающие материалы. Инцидент разыгрался в последней декаде декабря (нового стиля). Фрэнсису пришлось давать объяснения властям и прибегнуть к посредничеству Р. Робинса
